– У нас ни сантима, – упрямо вела свое Роза, – на прошлой неделе я продала свои последние юбки, нет дров. И ко всему прочему мы со вчерашнего утра ничего не ели.
Несчастный молодой человек схватился за голову и отчаянно сжал руками виски.
– Ну, вот еще, – желчно заметила Роза, – я ему толкую, что необходимо искать любые средства, любой способ, а он…
Не дав ей договорить, Поль судорожно сорвал с себя накидку и бросил на стул.
– На, возьми и отнеси в залог, – произнес он глухо.
– И это все, чем ты в состоянии помочь себе и мне? – спросила молодая женщина.
– За накидку, наверное, дадут три франка; наверное, за них можно купить немного хлеба и дров.
– Ну, а потом?…
– Потом… Я подумаю, поищу способ… Мне нужно выиграть время. Успех придет, а с ним и деньги. Нужно уметь ждать…
– Нет, нужно еще и уметь сделать…
– Разумеется! Однако, прошу тебя, сделай так, как я тебе сказал, а завтра…
Будь Поль менее взволнован, он давно бы заметил, что Роза упрямо ведет дело к разрыву.
– Завтра! – язвительно произнесла она, – что же завтра? Уже целый месяц я слышу одно и то же! Но всякому терпению есть предел. Вы, Поль, не ребенок и обязаны взглянуть прямо в глаза жизни. Ну, посудите сами, что дадут мне эти лохмотья? Три франка? И сколько дней мы можем прожить на эти гроши?
– Отчего же ты не помогаешь мне, – крикнул он, – отчего же сама не работаешь?
Роза саркастически улыбнулась.
– Я? Я – женщина, мой милый. Я не создана для работы.
С угрожающим видом Поль приблизился к молодой женщине. Казалось, еще минута – и он ударит ее.
– Несчастная! – глухо произнес он – да, ты именно несчастная…
– Нет… Я только голодная.
Надо полагать, такая ссора могла бы окончиться плохо. Но послышался шорох в дверях, и они оба обернулись.
На пороге чердачной двери стоял старик и, добродушно улыбаясь, смотрел на молодую пару.
Старик был высок и несколько сутуловат. Две скулы кирпичного цвета особенно выдавались на его лице. Да, и еще – красный нос. Все остальное скрывала длинная и всклокоченная бородах проседью. Глаза его были скрыты очками с цветными стеклами; медную оправу очков он обмотал черной ленточкой.
Все в нем дышало ужасающей бедностью. Это сальное изодранное пальто с огромными карманами носило на себе следы всех стен, о которые он терся и под которыми валялся пьяным. Было заметно, что для этого бродяги все равно где и в чём спать – на постели или на земле, в платье или без платья.