– Значит, придется ее включить, связь вашу. Вставай, майор, идем на пульт дежурного.
Воронцов затряс головой.
– Я не могу. Мне только прямой начальник может это приказать.
– Твой начальник в тихом безопасном городе, майор! Он даже не знает, что мертвецы восстали и нападают на людей! А ведь это твои люди – родные, знакомые, соседи. Вы же их даже предупредить не смогли, так?
– Не смогли. Районное радио тоже отключено.
– Так включай!
– Вы не понимаете. Все линии отключены централизованно, через районный узел связи. Это недалеко, под телевышкой. Я сам людей отправлял проверить отключение. Сейчас туда не пройти!
– Пройти – слишком большая роскошь в нашем положении. Нужно прорываться.
– Это как? – Воронцов изменился в лице.
– А вот так! – Трошин продемонстрировал ему автомат.
– Вы с ума сошли? Хотите, чтобы мы стреляли в больных людей? Да меня за это под суд отдадут. Нет уж, товарищ майор. Если они здание штурмовать начнут – тогда имею права. А вот так – просто выйти на улицу и открыть огонь…
– Ты, майор, совсем дурак, что ли? – рявкнул Трошин. – Эти больные люди убивают здоровых! Кроме того, их уже не вылечить, они уже покойники, только ходячие. Никто тебя судить не будет!
– Нет-нет-нет… Это вы сейчас так говорите. А утром прибудет комиссия… И сам стрелять не буду, и людей своих не пущу.
– Ну ты и лапоть! – только и смог сказать Трошин.
– Если такое дело, – продолжал Воронцов, – то вы сами и прорывайтесь. Я вам мешать не стану.
– Патронов хоть дашь? И машину.
– Патронов немного дам, только пистолетных, под расписку. А машин нет. И мотоциклов нет. Все, кто успел, по домам разъехались, своих выручать.
– Эй, там же «буханка» во дворе, – подал голос Андреич. – Я ж видел.
– Не ездит она. Как раз сегодня днем радиатор дырявый сняли.
– Все у тебя не слава богу… – вздохнул Трошин. – Ладно. Будем прорываться сами. Но сломанную «буханку» я все же возьму. Если надо, даже под расписку. И ботинки дайте какие-нибудь, а то в моих сапогах не очень-то побегаешь.