По прозрачному и тугому, как артерия, гемоводу кровь вытекала из тела слабеющего с каждой секундой смельчака, через форточку или отверстие в стене покидала дом тема – не живого, не мертвого. Конечным пунктом кровяного пути был гемвер – сервер Гемоглобова, установленный в квартире Кондрата… В ясный день, когда облака лишь местами превращают небеса в подобие вареных джинсов, а то и вовсе не кажут носа, в такой вот солнечный день, остановившись неподалеку от их дома, можно было отчетливо наблюдать, как, налившись кровью, провисают темно-красные нити гемоводов, беспорядочной, неправильной сетью опутавших три четвертых стены дома. Некоторые жильцы уж слишком близко к сердцу приняли это новшество. (Опять же справедливости ради нужно сказать, что картинка из перекрещенных вдоль и поперек гемоводов, едва заметно вздрагивающих не то от порыва ветра, не то от бегущего по ним тока крови, и впрямь выглядела диковато.) С семидесятивосьмилетней Антониной Васильевной чуть удар не случился, когда она впервые увидела Гемоглобов в действии: руки ее, воздетые к небу, будто одеревенели, ноги, наоборот, подломились, и несчастная старушенция с выпученными очами и застрявшим между зубами языком беспомощно осела. Промахнувшись мимо скамейки, повалилась на грядку с ландышами. Палермо потом рассказывал, что когда помог бабульке подняться, с трудом разобрал, как она пролепетала: «Боженьки ты мой! Шо ж это творится?! Словно с живого кабанчика кожу содрали – а под ней-то кровушка бежит…» Сравнение Васильевны показалось Кондрату прикольным. «Во бабка дает! – похвалил он. – Самую суть уловила: кровь бежит. Должна бежать! На этом стоит наш Гемоглобов».
Из разных окон-квартир гемоводы сбегались, как уже было сказано, в дом Гапонов – там находился гемвер и центральный гемикс. Мощный электронный насос откачивал кровь у отчаянных гемов – любителей острых ощущений. Куда уж острее!.. Десятки алых ручьев впадали в компактное озерцо с прозрачными пластиковыми стенками – гемотермос, специальную емкость в гемиксе, служившую для временного сбора крови. Там-то и происходило основное таинство: в гемотермосе, как в миксере, кровь смешивалась, одновременно раскладываясь на гемобайты, в которых-то и был заключен персональный гносис каждого гема. По транскабелям, по внешнему виду ничем не отличавшимся от телевизионных кабелей, гемобайты сбрасывались в сублиматоры пяти редакторов программ. В сублиматорах гносис подвергался опознанию и сортировке: каждому гемобайту находился его шесток – тематическая папка. При этом редакторы слабо отдавали себе отчет, в чем же, собственно, заключаются их редакторские обязанности. Уж Эрос в этом точно мало что соображал. Бессмысленным взглядом наблюдал за игрой сине-красно-желтых огней – индикаторов, густым рядком расположенных на передней панели сублиматора, тупо всматривался в их затейливый бегущий рисунок, словно пытался разгадать зашифрованное в цветовой чехарде послание. Напрасно!