– Нет, я не мог поручить это никому. – Эйдан помолчал, пока они оба цедили виски.
– Значит, твое дело в Халле прошло хорошо?
Эйдан прекрасно сознавал, как и всегда, что его отношения с родными сократились до вежливых и сдержанных разговоров. Не то чтобы он этого хотел, просто как-то так само получилось. Первый год он был так страшно зол. На себя, на свою семью и на весь этот треклятый мир. И вместо того чтобы рассеяться, это чувство со временем запряталось глубже, как барсук, зарывающийся в нору. Он использовал его как баррикады, дабы удерживать всех на расстоянии, но как быть со случаями вроде этого, когда так нужен кто-то рядом?
Он скучал по Эдварду, осознал Эйдан. Скучал по дружбе брата, не нуждающейся в лишних словах.
– Только ничего не говори маме, пожалуйста, – предупредил он.
– О чем же я должен молчать? – спросил Эдвард, откинув голову на спинку кресла.
– Все слишком серьезно.
Глаза Эдварда медленно открылись, и он поднял голову и встретился со взглядом Эйдана.
– Слушай, хватит тянуть кота за хвост.
Эйдан тут же пожалел, что затеял этот разговор. Он и не предполагал, как это будет трудно. И опустил глаза в стакан, словно надеялся найти там ответы на терзающие его вопросы.
– Она не умерла, – пробормотал он.
– Да кто же это, наконец?
– Кейти.
Глухой стук последовал за этим словом. Стакан Эдварда выскользнул у него из пальцев и приземлился на ковер.
– Что ты сказал?
– Кейти жива.
– Но… я не понимаю.
– Я тоже, но это так.
– Она спаслась во время кораблекрушения?
Эйдан наконец нашел в себе смелость встретиться со взглядом брата.
– Не было никакого кораблекрушения. Ее отправили в Индию, чтобы выдать за какого-то богатого плантатора, и она вполне благополучно добралась туда. Родители Кейти солгали мне.
На лице Эдварда было написано такое же смятение, какое царило в душе Эйдана.
– Но зачем?
– Понятия не имею. Она утверждает, что ничего об этом не знала. Возможно, они сделали так потому, что я упорно являлся к ним домой, желая увидеть ее, и меня надо было отогнать как назойливую муху. А может, тем самым хотели скрыть позор семьи, что продали дочь какому-то фермеру без имени, но с кучей денег.
Брат подался вперед, широко раскрыв глаза.
– Постой-ка. Так ты видел ее?
– Во плоти. Она держит кофейную лавку в Кингстон-апон-Халле.
– Кейти Тремонт? Держит лавку? Ерунда какая-то.