За спиной полководца послышались крики воинов, погонявших лошадей; громче загремели боевые барабаны и сигнальные рожки сотников, но старый Барс с Отгрызенной Лапой и бровью не повел. Субэдэй знал – орда исполняет его волю. Еще вчера, на закате, он отдал войску приказ: «Утром, после крика петуха, строиться на равнине позади кургана».
Внезапно мысли его прервал голос подбежавшего тургауда[10]: припав на одно колено и в почтении склонив голову, телохранитель доложил:
– Прибыл Джэбэ-Стрела. За ним следует весь его отряд – десять тысяч всадников.
– Где он? – Грозный старик недоверчиво покосился на тургауда, по-рысьи прищурил единственный глаз.
– Нойон[11] у твоей Белой Юрты, бесстрашный! Сейчас поднимается на курган… Он жаждет видеть тебя.
Субэдэй пришпорил черного, как ночь, скакуна арабских кровей… Джэбэ, прославленный воин и храбрец, которого хранят боги от копий и мечей врагов, все последние дни не выходил из головы старика. Шесть дней назад по его приказу нойон бросился со своими воинами по кровавым следам разбитых кипчаков[12] воеводы Яруна… И вот – Джэбэ здесь!
Субэдэй натянул повод у своей большой юрты на холме, где около рогатого пятихвостого бунчука были по кругу воткнуты в землю десять высоких копий с пестрыми бунчуками тысячников отряда. Теперь весь тумен был в сборе и гудел осиным роем на равнине.
Из-за юрты, в плотном оцепе личной охраны, показался высокий, широкогрудый багатур[13] в остроконечном шлеме и чешуйчатой броне. Вид его был ужасен, как у бога войны – Сульдэ. Он весь до бровей был забрызган кровью и словно изъеден бурой кипчакской пылью. В таком виде Джэбэ было непросто узнать, но Субэдэй узнал и, подняв руку в приветствии, спешился.
– Кому пастух люб, люба и его собака. Вещь не прочна, хозяин долговечен. Многих лет и побед тебе, бесстрашный. Я – Джэбэ-Стрела!
– Где Ярун? И где его поганая свора? – обрубил Субэдэй, стальные китайские латы лязгнули на его плечах.
Джэбэ подал знак охране. Его телохранители тотчас отошли прочь и замерли неподалеку, почтительно наблюдая за встречей двух легендарных вождей величайшего Чингисхана.
– Я гнал Яруна до Хазар-реки[14]… Два дня назад здесь был бой. Мои сотни вырубили половину его псов. Их презренные останки ты видишь пред собою, храбрейший.
– Где остальные? – Ноздри Субэдэя по-волчьи хищно раздулись.