– И кобуру, да. Ты всё помнишь, ты умница…
Старик замолчал. Раздумывая о том, что надо заставить Луция помочиться перед сном, и прикидывая, как уговорить вредного клоуна сходить на горшок, а не тащиться в туалет, Пак словно вживую видел шоссе на Борго. Цирковой караван, головными – две фуры, длинные как сроки заключения за убийство с отягощающими. Новенький моб Луция, серебристый красавец. Луций за рулем, Пак рядом. Между ними и второй фурой – красная «Старрена» Рябушинской, фургон с запертой беспокойной Машкой.
– Они догнали нас, – заплетающимся языком бормотал старик. Луций задремывал, но боролся со сном, не желая отказываться от воспоминаний. – Догнали, поехали рядом. Два кабриолета с битками. Рукава трещат от бицепсов… Смеялись, показывали: сворачивайте! Руками размахивали…
– Ты достал пистолет, – кивнул Пак. – Достал и помахал им, как флагом.
– Да…
– Ты смеялся. Я до сих пор помню твою смеющуюся рожу.
– Да…
– Обычно смеялись над тобой. А тут смеялся ты. Битки полчаса ехали рядом с нами. А потом свернули налево, и больше мы их не видели. Ты напугал их, старый хрен. Пистолетом? Нет, своей клоунской, своей хохочущей рожей. Что, за машину геройствовал? За новую машину?
Старик внезапно сел. В глазах Луция отразилась луна.
– Ненавижу оружие, – сказал клоун. – Ненавижу.
Глава первая
Вы псих, унтер-центурион Кнут!
I
– …Три… два… один… Старт!
Плотно сжатые губы термосиловых плит разошлись. Распахнулся зев десантного отсека, и катапульта мягким толчком языка отправила косточку бота в открытый космос. Включив маневровые движки, бот камнем ухнул на добрую сотню метров вниз, к планете, освобождая «Дикарю» сектор обстрела. Компенсаторы инерции работали исправно, но от вида борта либурны, уносящегося ввысь, у Марка засосало под ложечкой. «Мы падаем! Мы разобьемся!» – вопило зрение. «Все в порядке, мы не двигаемся,» – меланхолично констатировал вестибулярный аппарат, спокойный, как сытый удав.
Конфликт ощущений, вспомнил Марк. Чтобы он притупился, нужно, как минимум, пятьдесят боевых десантирований. Имитаторы тут не помогут. До конца конфликт ощущений не исчезнет никогда: так устроен человеческий организм. Просто с какого-то момента ты перестаешь обращать на него внимание.
Он поймал взглядом «гробик» туземного корыта, зависший в километре от либурны. Вид лайбы, как ни странно, примирил зрение с вестибулярным аппаратом. Сосущее чувство в груди исчезло. Марк расслабился, улыбнулся, и тут зловредная лайба плюнула в «Дикаря» рыжим пламенем.