– Забор осматривала…
– Забор? – скривился старлей.
Он зашел в каминный зал, глянул на барную стойку и обиженно хмыкнул:
– Неплохой у вас тут забор из «Хеннесси»…
– Трава мокрая была после дождя, – сказал Никита. – Инна Сергеевна ноги промочила, а коньяк согревает, если ты не знал.
– Больше ничего не промочила? – ухмыльнулся Ракитин.
– Ты, старлей, не забывайся, – нахмурился Горелов.
– А то что? – встрепенулся опер.
– Думаешь, я не знаю, кто ко мне Артура зарядил? Знаю. Как считаешь, что прокурор скажет?
– Это еще доказать нужно.
– А без доказательств?
– Без доказательств тебе никто не поверит.
– А тебе?
– Что мне? – фыркнул Ракитин.
Никита вздохнул и положил руку ему на плечо. Это была провокация, на которую старлей и повелся. Он и его проучить захотел, и перед Инной блеснуть, поэтому попытался взять руку в захват. Но Никита ушел от приема и сам взял Ракитина в оборот. Заломил ему руку за спину, оторвал от земли его левую ногу. Он вытолкал опера из зала, заставив пропрыгать на правой ноге через холл, затем вышвырнул его из дома на крыльцо и закрыл дверь.
– Ну и хамы у вас работают, Инна Сергеевна, скажу я вам, – охлопывая ладони, сказал Никита.
– И не говорите, Никита Тимофеевич, – засмеялась Инна.
Ракитин забарабанил в дверь, но Горелов пригрозил вызвать наряд полиции. Только тогда опер успокоился и убрался со двора.
– Идиот, – проговорила Инна, из окна глядя ему вслед.
– Да, но что этот идиот здесь делал?
– Меня искал.
– Зачем?
– Поеду я.
– Думаешь, начальство его послало?
– Может быть…
– А мне кажется, он просто тебя ревнует… Он – твой парень?
– С чего ты взял? – Всем своим видом Инна давала понять, что ей и даром не нужен этот придурок.
– Он ко мне в камеру приходил. Сцену ревности устраивал…
– Это как?
– Ну, мол, ты во мне нашла что-то, и он это заметил.
– А я в тебе что-то нашла? – игриво спросила Демичева.
– А разве нет?
– Ну, если Миша это заметил…
– Заметил. И меня предупредил. Сказал, чтобы я голову тебе не дурил…
– А ты мне дуришь голову?
– Не знаю…
– Ладно, мне пора, – Инна нерешительно шагнула к дверям.
– Я не дурю тебе голову. Просто я влюбился в тебя, как пацан. Хотя нет, не просто влюбился…
– А как? – шалея от удовольствия, спросила она.
И Никита ей ответил, но не словами, а на языке чувств. Он поцеловал ее в губы. Она ответила ему тем же, и вихрь этих чувств увлек их на второй этаж. Старший лейтенант Ракитин мог вернуться с подмогой, чтобы затем высадить дверь и взять дом штурмом, но эта мысль не могла их остановить. Все равно, если менты все узнают…