Следователь Поперечнев был маленьким круглым человечком лет сорока пяти, одевавшимся безвкусно и неряшливо. Несмотря на довольно непрезентабельный вид, Поперечнев отличался редкостным упорством и даже, как сейчас сказали бы, упертостью. Если он намечал себе какую-то цель, то двигался в ее направлении с целеустремленностью носорога. Заставить его изменить своим правилам было делом практически безнадежным. Коллегам он помогать не любил, считая, что каждый должен заботиться о себе сам, однако, чужой помощью не брезговал, объясняя, что такая у него работа. «С миру по нитке – голому рубаха», – говорил он.
Волченков знал об этом, а потому решил схитрить. Он явился к Поперечневу без звонка и с ходу сообщил, что был знаком с покойным Кирпичниковым.
– Не сказать, чтобы близко, но сталкиваться приходилось, – пояснил он, имея в виду то единственное вынужденное рандеву, на котором Кирпичников убил последнюю веру в справедливость дорожной инспекции. – И вот что я думаю касательно этого убийства…
Поперечнев, который тонул в бумагах, поднял на Волченкова усталые глаза и буркнул:
– Вас тоже подключили к этому делу? Странно, я ничего об этом не слышал. Я хочу сказать, что официально я работаю с группой оперуполномоченного по особо важным делам подполковника Самойлова. Вас тоже включили в эту группу?
– Мы занимаемся разными делами, – объяснил Волченков. – За мной более широкие полномочия.
– Я об этом ничего не слышал, – сказал Поперечнев. – Одним словом, если вам требуется информация, делайте официальный запрос.
– Обязательно сделаю, – жизнерадостно пообещал Волченков, проклиная в душе Поперечнева на все лады. – А по поводу оружия что-нибудь конкретное выяснили?
Поперечнев отложил в сторону несколько прихваченных канцелярской скрепкой листов, вздохнул и кислым тоном сказал:
– Ну, дорогой мой! Чего вы от меня хотите? Да, в сущности, мы делаем одно дело, но если каждый будет заходить ко мне и задавать вопросы, мне просто некогда будет заниматься своими прямыми обязанностями, согласны?