– Девушка, – очень сильно кривила я душой, до девушки там, как до Пекина туда и обратно, – Не нужно лечащего врача, 2 – это номер палаты, а п – палата сокращенно. Ох это сокращение вашей фамилии, вы же Охриева.
– Ну да, – кивнула согласно старушка, а я уже хотела выдохнуть, мол разобралась со старушенцией самостоятельно, но нет, – Позовите моего лечащего врача, вы не внушаете доверия.
– А он вам внушит доверие? – разозлилась я, – Что вы сопротивляетесь? Вам все равно придется выпить лекарства, иначе езжайте домой и лечитесь там!
– Вы почему мне хамите? – вдруг возмутилась старушенция. Больше шутить про колеса не буду, сделала себе мысленную пометку. Закатив глаза слушаю недовольство пациентки и пытаюсь ее успокоить:
– Если вы хотите я выпью эти таблетки вместе с вами, чтоб вы убедились, что они безвредные.
– Вот именно так вы свою дурь толкаете! Как же! Попробую я ваши шины! – взъерепенилась бабка окончательно, подняв крик на все отделение. Пойти сейчас к куратору означало признание моей ошибки и несостоятельности, поэтому я билась до последнего, пока старушенция не задала провокационный вопрос:
– Как ваша фамилия девушка? Я буду жаловаться на вас в Министерство здравоохранения!
– Не скажу, – резко ответила я, краснея, как рак. В дверях появился заспанный и недовольный светило хирургии и поинтересовался у противной бабки:
– Что вы так орете на все отделение? Что-то болит?
– Нет, доктор, у меня все хорошо. Только вот эта, – она красноречиво посмотрела в мою сторону, что разом захотелось провалиться сквозь землю, – Предлагала мне какие-то шины, а на таблетках на писано два раз пох. Что это значит? Почему у вас в отделении такое безобразие происходит? А когда я спросила у нее фамилию, чтоб написать жалобу, та сказала, что не сообщит мне.
– Наверное, надо было попозже проснуться, – улыбнулся довольно Киллер, – Может, тогда бы вас, Евгения, отсюда выперли побыстрее.
– Не дождетесь, – отрицательно помотала головой я, вцепившись в поднос с таблетками.
– Так что там за шины были, я не понял? – зачем-то уточнил Мирослав Юрьевич.
– Зимняя резина, – буркнула я, – Продаю с машины.
– Да, что вы хоть хай подняли, – приподнялся на локтях мужчина с перебинтованной ногой, – Колеса она предлагала.
– Ах, колеса, – даже причмокнул от удовольствия куратор, смотря на поднос с таблетками, в который я вцепилась уже двумя руками, словно боялась, что он улетит в космос, если держать его не буду.