В кабинете сидела молодая женщина чрезмерной упитанности, на голове красовался шиньон.
Женщина равнодушно поздоровалась, пригласила:
– Присаживайтесь, гражданин Беккер…
Порылась в каких-то бумажках, что-то с чем-то сравнила.
– Вы находитесь в следственном изоляторе комитета государственной безопасности, -
три последних слова женщина произнесла с легким нажимом, -
– Меня зовут Нина Михайловна Конова, я дознаватель, веду сейчас ваше дело. Жалобы есть?
– Нет.
– А почему вы ничего не едите?
– Аппетита нет. Кроме того, у меня почки болят.
– Ну вот, а говорите, жалоб нет. Значит есть?
– Мои жалобы не помогут. Ваши румынские коллеги постарались, усердно постучали по почкам.
– Меня это не интересует, – резко оборвала Нина Михайловна.
Александр кисло усмехнулся:
– Ну вы же спросили про жалобы – я и ответил.
– Вы предали родину, гражданин Беккер…
– Это не так…
устало ответил сидящий на стуле небритый мужчина.
– Я только выпил вина и решил искупаться в море. А тут подоспели румынские секуритате на моторке… дальше вы знаете.
– А вы всегда купаетесь по ночам?
– По ночам тоже… Перед сном полезно, спится хорошо – усмехнулся арестант.
– Александр Эрнстович, – глаза дознавателя сузились, – давайте перестанем шутить! В стенах этого учреждения над шутками не смеются… Пожалуй, даже наоборот: шутки вызывают обратную реакцию.
Последняя фраза произнесена с некоторой язвительностью:
– Поэтому оставьте ваше чувство юмора для жены и матери. Про ребенка я уж не говорю: ваша дочь этого не поймет. Судя по всему, ваша шутка затянется лет на десять… крытки! Знаете, что это – "крытка"?
Арестант опустив голову и не поднимая глаз, отрицательно покачал головой:
– Нет.
– Это тюрьма особого режима. Для государственных преступников.
– Но я не совершал преступления, – Александр поднял голову.
– Это решает суд! – иронично, со смешком отозвалась Нина Михайловна, – но… вернемся к вашему купанию… В ваши плавки был вшит заклеенный в водонепроницаемую пленку паспорт. На ваше имя. Вы всегда носите свой паспорт в трусах?
– Там был не только паспорт, но и деньги. Я вообще боюсь оставлять документы и деньги без присмотра. Украдут же, – с некоторой долей насмешки отозвался подследственный.
– Вряд ли суд вам поверит, -
с улыбкой откликнулась на это следователь,
– Скорее, наоборот: это будет расценено как доказательство ваших намерений о бегстве, а значит и о предательстве родины! Александр Эрнстович… Ну, вы не первый, кто вот так…