– Да не было у меня ножа! – Александр вскричал, слезы показались на его глазах. Он вскочил на ноги.
– А ну-ка сядьте! И успокойтесь, – приказала властным тоном,
– Ведешь себя как баба! – женщина с шиньоном на голове на мгновение перешла на "ты".
– Повторяю: статья шестьдесят четыре УК РСФСР, измена родине путем бегства за границу, от десяти до пятнадцати лет лишения свободы. А применение оружия серьезно отягощает вашу вину. Так что… все очень кисло, Александр Эрнстович.
Нина Михайловна – опытный сотрудник.
По выражению лица, глаз, по обертонам голоса догадывалась, о чем думает и мечтает это глупое "бревно", – так называли у них в конторе людей, пытающихся бежать из СССР вплавь, по воде. Она знала также: подследственный хочет сейчас одного: умереть. Обещанные ему тюремные мучения столь длинны и бессмысленны, что об этом мечтают практически все, кому впервые предстоит окунуться в жестокий тюремный мир СССР.
После некоторой паузы, выдавила холодно:
– Но на высшую меру не надейтесь, этого сейчас уже нет, времена не те! Да и смерть слишком легкое наказание для таких предателей как вы! Придется помучаться, Александр Эрнстович! Но я только дознаватель, на этом моя функция закончилась, передам вас другому сотруднику, следователю, он будет решать что с вами делать дальше.
Нина Михайловна взяла со стола маленький клочок бумаги, написала на нем несколько слов и пододвинула арестованному, тот прочел: "Саша, соглашайся! Иначе твоя жизнь будет адом".
Потом быстро взяла этот клочок и сожгла в пепельнице. Закончив манипуляции, кнопкой вызвала охранника.
Арестанта увели, Нина Михайловна вошла в кабинет, за столом сидел мужчина в гражданском костюме:
– Ну что, он твой!
– Потёк?
– Да! – добавив со смешком, – а ты говорил не потечет!
– Записку написала?
Нина Михайловна, игриво:
– А то! Всё как учили! Материал готов к разработке.
– Ладно, завтра займусь.
На следующее утро:
– Здравствуйте, Александр Эрнстович! Меня зовут Полесов Виктор Васильевич. Я ваш следователь от комитета государственной безопасности. В принципе нам все ясно, остались только формальности – ваша подпись под протоколом допроса.
Комната была прокурена, Полесов, недовольно морщась, подошел к окну, отворил его:
– Чертов Кукозин, накурит как паровоз, проветривай после него…
Виктор Васильевич пододвинул листы бумаги мужчине, обросшему после злоключений последнего месяца: