– Салима, – сказал он.
И пожалел.
– Хайни! Это не христианское имя.
– Она мусульманка, – признался он.
Мама схватилась за правую сторону груди:
– Боже мой! Хайни, ты сошел с ума? Пауль, ты слышал? Наш сын спутался с мусульманкой! Он не сможет венчаться, он… Боже, о чем я? Хайни, мы с отцом не можем этого позволить! Пауль, ты представляешь? В нашей семье – какая-то мусульманская мигрантка, как пить дать, нищая и вороватая!
– Линда, сердце не там, – неловко поправил отец.
Она тотчас схватилась за грудь слева. Эти сцены были знакомы Хайнриху с детства, но мама до сих пор не запомнила, где должно быть сердце, шестьдесят пять лет замужества за кардиохирургом не помогли.
– Мам, ну прекрати, – попросил Хайнрих. – Ты ее не знаешь, зачем заранее оскорблять? Она вовсе не нищая. Настоящая принцесса, честное слово.
Мама всплеснула руками:
– Хайни, как в твои годы можно быть таким наивным? Посмотри на себя! Ты же не юный Аполлон, бреешь голову, чтобы не замечали лысину. Ты даже на танцы не ходишь, потому что не умеешь танцевать. Торчишь годами в Богом забытой дыре, совсем одичал! Какая принцесса на такое сокровище позарится? Поверь мне, дорогой: она аферистка.
Хайнрих заскрипел зубами.
– Втерлась к тебе в доверие, – продолжала мама, – потом просочится в нашу семью, унаследует наш дом… Пауль?
Отец кашлянул.
– Линда, послушай меня. Какая, по большому счету, разница? Нам бы радоваться, что мальчику приглянулась хоть какая-то девка. Мусульманка, не мусульманка, аферистка, не аферистка… Пусть быстрее женится на ней и заделает ребенка, не откладывая! Вот что важно.
Мама фыркнула. Однако Хайнрих по своему опыту знал: отец молчун и почти всегда поддакивает матери, но если уж выскажет особое мнение, будет держаться за него до конца, проще убить, чем переубедить. Мама его любит и в конце концов с ним согласится.
– И верно, дорогой, – проговорила она менее нетерпимо. – Женись уже на ком хочешь, только поскорее. Хайни, нам нужны внуки! У всех наших соседей есть внуки, и не по одному. Только мы, как неприкаянные… – она всхлипнула и утерла слезу полотенцем.
Хайнрих закусил губу. Он очень хотел бы жениться на Салиме, даже вопреки родительской воле, если бы так повернулось. Но о внуках для мамы с папой он как-то не думал. Он вовсе не видел свое жизненное призвание в том, чтобы становиться отцом. Нет – и не надо. Но, кажется, родителям сильно не понравится, если он скажет им, что его девушка не рвется продолжить их род. Сейчас прямо, все бросит и начнет им внуков рожать, одного за другим, ага.