Я проснулась посреди ночи со странным ощущением чистоты. Сознание еще потягивалось в истоме, как бывало всегда, когда я просыпалась в ночи. Обычно, ощущение карусели наваливалось не сразу и у меня всегда было несколько мгновений вообразить, что я не пьяна. Потом накатывало все сразу. Тошнота, сушняк и отвратительное чувство вины за все, что я по пьяни наделала. Я напряглась, сканируя уровень алкоголя в крови.
«Что я делала вчера?»
Я рывком сжалась, натянув на голову одеяло и замерла в ожидании приступа чувства стыда… Но тело молчало. Тошнота и стыд не накатывали. Сушняка не было. И тут я вспомнила! Я ведь со вторника ничего не пила.
Совсем! Вчера ночью, я никому не звонила. Не писала СМС, не валялась на лестничной площадке, как перевернутая обдолбанная черепаха. Я была дома. Всю ночь. Спала!..
И мне сегодня нечего было стыдиться.
Я приподнялась, не в силах поверить в происходящее лежа. Комната не кружилась и не дрожала, по ней не летали ни искры, ни мушки, ни прочие потусторонние предметы. Не понимая, что тогда могло меня разбудить, я прислушалась.
– Лена… Лена…
По коридору из ванной, шлепая по полу ладонями, ползла Богданова. Я вышла – взглянуть. Как и предсказывала Ирка, глазами трезвого человека, человек пьяный выглядел ужасающе.
– Бля, Лена, – прохрипела Элина, – я умираю… Принеси мне воды.
…Утром, когда Бонечка, выблевав лишнее, забылась тяжелым сном, встала ко всему привычная Ирка. Я уже сидела на кухне, поджав под себя ступню и без всякого удовольствия рассматривала ужасно рыхлую ляжку.
– Я – жирная! – трагически сообщила я.
Ирка зевнула, закрывая ладонью рот и сладко причмокнув, посмотрела на собранный в горсть целлюлит.
– Я знаю, – сказала она. – Признание – первый шаг к очищению. Теперь твоя задача как можно скорее сбросить…
Она хотела еще что-то мудрое мне сказать, но в дверь постучали и я чуть не свалилась со стула, запутавшись в собственных ногах.
– Да это всего лишь Макс, – успокоила Ирка.
– Он увидит мои жирные ляхи!
Ира деликатно прокашлялась. Я с ужасом вспомнила, что он уже видел меня. Толстую, опухшую, пьяную, блюющую… И мой целлюлит – далеко не самое мерзкое в этом списке.