Как же много в мире заблуждений… Это, наверно, вообще самая живучая форма организмов. Они постоянно делятся и умножаются. Они бессмертны. Графики заблуждений похожи на биржевые графики. Миллионы прогнозистов по всему миру пытаются угадать, насколько сильно мы будем заблуждаться завтра.
Когда появился на свет Иисус, называемый Христом, прогнозисты даже не обратили на него внимания, они были убеждены, что не пройдет и сотни лет, как его котировки опустятся до нуля. Новые ценности укатают трендовую кривую, а может и само мессианство.
Так нет же – проходит тысяча лет, уже никто из биржевых спекулянтов не помнит, где стоял Константинополь, а Христа до сих пор покупают. Проходит еще тысяча, возникает интернет, рождаются совсем другие люди с новыми мыслями и интересами, они открывают браузер, а там – он, молодой и суровый.
Но проблема даже не в этом. Нам кажется, что заблуждения, хотя бы поверхностные, можно убить в нас без боли. Ничего подобного! Если в человеке и можно что-то убить без боли, так это любовь к ближнему.
Есть такое слово странное – «бытие» – выронишь однажды из рук обыкновенное зеркало и не слышно звона осколков, ничто острое не падает на ноги, и всю жизнь оно летит, а ты бесконечно ждешь и прислушиваешься…
Особенно тяжело ждать в вытянутой кофте Марка и глядеть на часы Луки, идущие назад.
Так хочется кого-то позвать, но тут только я один, нет даже Петра и абсолютно тихо. А за спиной, как и раньше, – железные нары, стеллаж, табуретка. Вообще-то к стабильности принято стремиться всю жизнь, а я и сам не понял, как достиг.
В последнее время мне требуется помощь. Но люди за окнами всегда слишком заняты, – они ставят капканы, фотографируют голых шлюх, зажигают и тушат пожары, защищают родину, поднимая друг друга на вилы. Я не хочу в этом участвовать. И остаюсь ненужным, невидимым, заключенным.
Я иду по длинному тюремному коридору мимо стальных решеток, выхожу на улицу и смотрю на женщин. Внешняя привлекательность есть у многих, но такой как у Марии нет ни у кого. А даже если у кого-то и есть – они давно уже все в несчастном браке. Я так решил – я не разрушаю муравейники и ласточкины гнезда. Не потому, что верю в карму, в которую я не верю. И не потому, что хочу быть хорошим. Я не хочу быть никем. Просто для меня дико ломать жизнь человека, даже если этот человек – животное. И не потому, что мне жалко их. Мне их не жалко! Я просто так решил и все.