«Ладно», – сказала Ева, – «я что-нибудь придумаю».
Вечером того же дня она поговорила с мамой, пригласив ее на прогулку, чтобы не беседовать дома.
«Мама, я должна сказать тебе что-то важное. Помнишь, я рассказывала тебе о моих взаимоотношениях со Станиславом Урбеничем?»
«Помню, конечно. У вас что, все серьезно? С отцом это невозможно будет уладить, я боюсь».
«Я ничего не собираюсь улаживать с отцом!» – не сдержалась Ева и тут же пожалела. – «Извини, мама. Я не то хотела сказать. В общем, Станислав сделал мне предложение, и он хочет пригласить нас в ресторан в пятницу, на свой день рождения, чтобы там официально попросить у вас моей руки».
«Ева, девочка моя! Как же это? Я даже и представить себе боюсь, что отец устроит. Мне не удастся его переубедить и заставить изменить свое мнение», – сказала взволнованная Наталья Игоревна.
«Не волнуйся, мы ему не скажем ничего. Пойдем в ресторан вдвоем, я вас познакомлю, и мы объявим тебе о своем решении. А потом я просто соберусь и уйду из дома. Пусть он делает, что хочет».
«Нет, Ева. Получится, что я заговорщица. Он ведь камня на камне не оставит».
«Да он не узнает, мама! Мы скажем, что ты пошла со мной в театр, да и все. Познакомишься со Станиславом, тогда мне и уйти будет легче. А отцу скажешь, что я сама приняла решение и сама ушла, как ты ни пыталась меня остановить».
На следующий день Ева принесла маме пригласительную открытку, где ее возлюбленный приглашал Егора Васильевича и Наталью Игоревну в ресторан «Каравелла», находящийся внутри старинного парусного судна, стационарно пришвартованного в живописном месте, где на берегу был разбит цветущий городской парк. Ресторан был дорогой, и далеко не каждая семья могла себе позволить посетить его хотя бы раз. Ева гордилась в душе, ей было приятно, что Станислав пригласил их именно в «Каравеллу», не мелочился в такой серьезный момент.
Егор Васильевич не возражал против похода жены в театр, хотя и заметил:
«Ты же видела уже „Короля Лира“. И охота тебе опять смотреть эту скукотищу? Вот они, доченьки-то! Воспитывай их, люби, лелей, а они потом тебя на старости лет нищим по миру пустят. И четыреста лет назад так было, и сейчас так, и через четыреста лет так же будет».
Егор Васильевич был в своем репертуаре. Он изливал желчь без всякого повода, только потому, что у него была такая натура. Наталья Игоревна в разговор не вступала, они с Евой быстренько собрались и ушли. На улице они поймали такси и подъехали к ресторану, где их уже поджидал Станислав. Он галантно поклонился, поцеловал Наталье Игоревне руку и представился: