Целый день он названивал подругам жены, звонил в училище, никакого результата. На второй день ему ничего не оставалось делать, как заявить в милицию. Там его внимательно выслушали и попросили не волноваться.
«Причин для беспокойства пока нет, вы наверняка поссорились с женой, и она от вас сбежала. Только нам вы этого не говорите. Ведь так?»
«Да не так! Не ссорились мы, никогда не ссорились, понимаете?»
«Понимаем. Значит это случилось в первый раз, и она не смогла с этим смириться. У родителей-то ее были?»
«Был, конечно. Толку-то», – Станислав был более, чем раздосадован.
«Ну ладно, идите домой, позвоните по подругам, друзьям. Поищите жену как следует. Мы все равно поиск начинать не можем, слишком рано, по инструкции не положено. Был бы ребенок малый, тогда другое дело. А взрослого человека не раньше трех дней. Тогда и приходите, если ничего не прояснится».
Милиционер говорил скучным, безразличным тоном, давая Станиславу понять, что он делает одолжение, что вообще разговаривает с ним. Ему, мол, за это деньги не платят, чтобы он пояснял, через сколько дней они могут по инструкции начать искать Еву. Станислав пришел в полное отчаяние, просто не зная, что ему еще предпринять. Но и сидеть в ожидании, сложа руки, было тоже невыносимо.
Он очень любил Еву, она была дорога ему как никто другой на свете. Родителей, братьев и сестер у него не было. Вернее, был отец где-то, но он его уже лет тридцать не видел, с тех пор, как они разошлись с мамой из-за того, что он вознамерился переехать жить в Израиль и переехал, а мама отказалась. Она с десятилетним Стасиком осталась на родине. Но мама давно умерла, когда Станислав был еще студентом, и с тех пор он был один, пока не женился.
Несчастному мужу не хотелось даже думать, что с Евой случилось что-то ужасное, но что еще с ней могло произойти? Ответа на этот вопрос он не находил. В театре ему все сочувствовали, и ни у кого в голове не укладывалось, что могло случиться с Евой Урбенич.
В ночь со второго дня на третий, когда Станислав не раздеваясь, в полудреме лежал на диване в гостиной, у него зазвонил телефон. Это было так неожиданно, что он даже вскрикнул. Резко вскочив, схватил трубку и буквально выкрикнул: «Ева, это ты?!»
Но это была не Ева. Он услышал глухой, совершенно чужой голос, который вещал ему страшные вещи, смысл которых с трудом доходил до Станислава: