Буквально через минуту появился дежурный врач из приемного кабинета, за ним вышел пес породы стаффорд с черным окрасом, мощный такой, красивый. А за псом парень такой невзрачный, худенький. Кто кого еще привел в клинику – непонятно. Дежурный врач, заприметив меня, сразу подошел. Я его видел впервые, видимо, кто-то доложил обо мне. Мы пошли все за ту же ширму к Бублику, как я теперь, видимо, его буду называть. «Пора привыкать к этой кличке», – подумал я, хотя даже не был уверен в этом выборе. Да и вовсе не знал, будет ли он на нее откликаться. Врач вкратце рассказал, в каком состоянии находится на данный момент мой друг. Из его слов я понял, что состояние гораздо лучше, несмотря на то, что пока самостоятельно он не ест. Но динамика есть, и она весьма положительная. Я его поблагодарил, попросил еще полчаса побыть с псом, на что врач, одобрительно кивнув, удалился.
Я медленно подошел к кушетке, где лежал Бублик, и присел рядом на пол, пододвинув к себе небольшой затертый коврик, что лежал возле стойки с системой для капельницы. Впервые в своей жизни я наблюдал, как животным проводится такая процедура. До этого я, конечно, данным вопросом никогда не задавался, но сегодня все же был несколько удивлен новой для меня информации.
Врач действительно сказал как есть, псу было лучше. Он пришел в себя, наконец открыл глаза. Все то время, пока я сидел с ним, пес смотрел на меня. Меня очень удивил цвет его глаз, они были разные: один коричневый, другой голубой. Довольно необычно. Впервые наблюдал такое.
Поначалу шерсть отрастала очень медленно, в дальнейшем ему потребовалось на это пару месяцев. Судя по всему, по словам врача, в некоторых местах псу просто с остервенением ее вырывали. Меня от таких новостей каждый раз начинало трясти, внутри принимался бурлить вулкан ярости. Порой хотелось разнести в щепки все, что попадется под руку. Но приходилось держать себя в руках, и через некоторое время я остывал.
В этот раз решил рассказать Бублику про моих родителей, какими они были замечательными, насколько сильно я их любил и насколько же рано мне пришлось без них остаться.
Бублик был еще слишком слаб, он просто лежал, слушал и смотрел на меня своими разными по цвету глазами, иногда периодически тяжело выдыхая. Но при этом уже тогда я увидел, сколько жизни в них было, даже после всего того, что он испытал. Время, к сожалению, пролетело очень быстро, и надо было прощаться. Я по традиции погладил его по носу, уже готов был встать с пола, но потом не удержался и поцеловал пса в мордочку. Он издал какой-то звук, мне показалось, что мимолетно проскулил.