– Не знаю, как деликатней… – идальго тяжело вздохнул. – Чтобы защитить тебя, мы расскажем семье, что ты моя невеста. Так надо. Да, и, пожалуйста, избегай любых поступков или слов, наводящих на ассоциации с давами.
– Зачем такие сложности?
– Это сохранит тебе жизнь.
– И как долго мне изображать невесту? – с легким раздражением спросила девушка, боясь насильного замужества и проклиная себя за слабость и безволие.
Желание ударить его по лицу вновь всколыхнулось в ее сознании. Быть может, в следующий раз она не сможет себя сдержать.
– Думаю, недолго. Дон Норозини не ладит с матерью, и нам придется переехать.
Поймав ее взгляд, идальго добавил:
– Прости, я не смогу пересказать тебе биографию прародителя, насчитывающую несколько поколений.
Аэрин изобразила удивление, быстро сменившееся ужасом.
– Теперь ты догадалась?
– Очевиднее некуда.
– Надеюсь, ты не хочешь выпрыгнуть из кареты? Точно нет? – переспросил граф, заметив, как она сжалась. – Наберись терпения. Когда-нибудь я смогу уговорить мать отпустить тебя.
«Лет через двести, если повезет», – пронеслась у нее мысль. Девушка не понимала, продолжает ли он начатую Элизабет линию, и осторожно подбирала слова для ответа. Раньше ей не хватало осмотрительности в поступках, впрочем, ничего страшного, жизнь оказалась самым безжалостным учителем.
– Мы еще успеем обсудить этот вопрос, – осторожно ответила Аэрин, и выглянула в окно.
Ей было так грустно и одиноко в окружении чужой семьи на фоне незнакомого, пусть и живописного пейзажа. Так хотелось расслабиться и вести себя естественно, как в компании подруг! Искренне смеяться, как когда-то, бегая по морскому прибою, держа за руку Мелиссу… Вслед ее мыслям над морем взметнулись белоснежные крылья и плачущие крики чаек.
Пока она погрузилась в воспоминания, Маргад спокойно, с отстраненным выражением на лице изучал обочину дороги и отроги изломанных ущелий, обрывавшихся в море. Девушка интересовала его меньше обычного.
– Ладно, отложим все эти разговоры и заботы на другое время и позволим себе небольшой праздник.
Даже если бы дава не видела бездыханное тело служанки, она бы засомневалась в его искренности. Приятно смаковать победу, когда все опасности остались позади, чего нельзя сказать о ней самой. Или он не понимал такой простой истины или судил о других людях исключительно по себе.