Межлуние - страница 9

Шрифт
Интервал


В самые тяжелые минуты Тарлаттус вспоминал об испуганной Кармеле, то стоящей у края окна и смотрящей на улицу из-за края отодвинутой шторы, то теребящей в руках раскрытый веер, вышагивая по мозаичному полу патио, то, вконец обессилевшей от тревожных раздумий и ожидания ареста, присевшей у камина, пылающего от брошенных в него писем. Тех самых, что он когда-то писал ей. Именно такой он видел ее в последний раз, когда посетил свой дом перед отъездом. Без вуали и презрительного оскала хищника, напавшего на след жертвы, она напомнила ему ту девушку, с которой он когда-то познакомился…

Тарлаттус прогнал эти воспоминания прочь, пока следом за ними не пришли другие, вызывающие страшное желание сбежать от бренного мира, наложив на себя руки. Он лег и закрыл глаза, неожиданно для себя задремав и вернувшись в сладостный мир грез, но почти сразу со вздохом выпрямился, и потер лицо ладонями, чтобы отогнать видение. Прошла неделя, а кошмары все еще возвращались. В этих жутких иллюзиях клирик стоял на площади, затянутой черным дымом и наполненной криками мучительно погибающих женщин: все они оказались в огне по его доносу. Возможно, это был росток совести, пробившийся сквозь толщу спекшегося от крови пепла равнодушия. Да, это не он вырывал им ногти и не он подносил факел к облитым маслом поленьям, и все же Тарлаттус знал, что их ждут пытки и смерть, и тем не менее остался равнодушен к судьбе девушек. Больше того: он даже не оправдывался, считая их смерть неизбежной. Так было легче переносить тяжелый груз вины.

Как это ни странно, в качестве награды за верность Куполу отличившемуся архиагенту позволили увидеть аутодафе из кардинальской ложи. Сомнительная благодарность и крайне неприятное зрелище. Тарлаттус не посещал публичные казни, поэтому беспощадная расправа потрясла мужчину до глубины души. К его ужасу, Собор бросил в огонь невинных девочек, и теперь это тошнотворное видение, способное свести с ума, возвращалось к нему по ночам и выворачивало душу наизнанку. К слову, не выходившая из дома Кармела открыто завидовала мужу, поскольку жалела, что не смогла прийти на казнь, и возмущалась некомпетентностью клириков, позволивших одной из дав выпить заранее приготовленный яд.

– Наконец-то вы проснулись, сеньор. Вы не против, если я закурю?