Шепоты и тени. Роман - страница 7

Шрифт
Интервал


Однако Элиза даже слушать не хотела.

– Тетя, если я сейчас уеду, то тут все пропадет. Всё разворуют. Я должна здесь оставаться, чтобы следить за остатками имущества. Чтобы сохранить то, что у нас еще осталось. А в бараке мне не так уж и плохо. Люди из деревни доброжелательные, слуги верные и лояльные. И речи быть не может об отъезде. Я остаюсь здесь – и всё!

Услышав эти слова, тетя возмущенно фыркнула:

– Ты, конечно, поступай, как хочешь. Но помни, что мой дом открыт для тебя. Если разум вернется к тебе, приезжай ко мне даже без предупреждения. Я же возвращаюсь домой. В «четвертаке» с тобой я жить не намерена.

Тетя еще раз окинула беременную племянницу критическим взглядом, неодобрительно покачав при этом головой и буркнув себе что-то под нос. Затем села в сани, кивнула извозчику, и тот, щелкнув кнутом, отправился в обратный путь.


Недели шли за неделями, и вот, наконец, наступила весна. Солнце на небосклоне поднималось все выше и грело все сильнее. Началась распутица, сугробы грязного снега уменьшались на глазах. Десятки быстрых ручейков стекали с полей, раскинувшихся на пологих лессовых склонах холмов, и устремлялись ко дну оврагов, а оттуда, соединившись в единый поток, неслись, чтобы напитать многочисленные в этой местности речки и, наконец, завершить свой бег в сером потоке Вислы. Из-под снега пробивались белые головки маргариток. Зацвел орешник, и зазолотились первые цветки мать-и-мачехи. И хотя весенний мир был полон радости и веселья, людские сердца переполнялись скорбью и печалью. Через селения в окрестностях Сандомира пролегали пути как повстанческих отрядов, так и регулярной русской армии. В рощах и лесном буреломе валялись брошенные трупы поляков, убитых в стычках. Ищущие добычу местные крестьяне стаскивали с них одежду и обувь.

Пани Элизе было все труднее выживать. Раз за разом к ней заходили то повстанцы, то солдаты, и никому из них она не могла отказать в провианте и корме для лошадей. То, что не смогло поглотить пламя, съели контрибуции. Кроме того, приближались и роды, и она чувствовала себя все хуже и хуже. У нее опухли ноги, она испытывала странную слабость, и время от времени ощущала тупую боль в верхней части живота. И перепугалась не на шутку, когда увидела небольшие пятна крови на белье. Элиза боялась выкидыша, а вдали от города, от врачей всё могло фатально закончиться не только для ребенка, но и для нее самой. Потому все серьезнее она стала рассматривать предложение тети Юзефы – оставив имение, перебраться в Сандомир.