Конечно, в этом мире еще оставались люди, «оторванные» от земных бегов. В Сино-Тибетских горах до сих пор стояли монастыри, куда уставшие от «крысиных бегов» люди приходили за умиротворением. Там они на время или навсегда прятались от серых будней и занимались спасением своих душ, в том случае, если восхождение паломников не заканчивалось встречей со стаей серых, голодных волков.
Друзья уже ждали Аполло внизу. Свен сидел на своей сумке, разглядывая симпатичных студенток вокруг, а Вагнер, прислонившись к стене спиной, докуривал сигарету, устремив свой взгляд к потолку. На них были синие комбинезоны, пилотки, грузные ботинки на шнуровке.
– Давай скорее, а то без нас улетят. – Свен был как всегда в своем репертуаре. Он поднялся с места и перекинул лямку сумки через плечо.
– Уже лечу. – Полл чуть было не вскинул руки, словно крылья на манер самолета, но, подумав, что это будет выглядеть глупо, осекся.
– Хорош болтать, работяги. Сейчас уже наш поезд подойдет. Поспешим на станцию! – прикрикнул Вагнер и затушил сигарету.
Полл закинул сумку наперевес по примеру своих друзей, и они направились в подземный переход, где бесконечный поток людей слонялся от одного входа к другому, поезда приходили и отбывали, так было каждый день.
Из тоннеля показался их состав, его ни с чем нельзя было спутать. Проход внутрь был сугубо по идентификации отпечатка пальца. Белоснежный окрас поезда гласил о том, что его вагоны загружались исключительно участниками полета, в который входили летчики, инженеры, техники, механики, врачи и др. Поезд собирал людей по расписанию по всем станциям базы согласно установленному регламенту, иначе машинисту локомотива грозил тюремный срок. Сорвать такой полет было равно измене своей любимой Родине. Упустить его сегодня экипажу – значило упустить долгие годы подготовки и навсегда распрощаться с карьерой. Строгость наказания распространялась на всех, независимо от чинов и положения в обществе.
Состав остановился, двери распахнулись, ожидающие на платформе прошли внутрь и заняли свои места. Троица разместилась со своими товарищами по службе. Они сидели напротив и медленно погружались в свои мысли, а кто-то из них прижимался к стеклу и прощался с семьями. Провожающие женщины на платформе плакали, прижимая к себе маленьких, улыбчивых детей, еще не понимающих, что такое долгая разлука.