– Выйди, пожалуйста.
В зале массово плясали, бесновались под мéтал; дзынькнул разбиваемый бокал, кто-то блеванул на пол у окна. Маша снова чокалась с кем-то и снова закурила. Смотрела, как люди с крэком орут, словно макаки, кровавый румянец расползается по их щекам. А потом люд вокруг закопошился, завозился, зашнырял туда-сюда, зашептался, и Маша вместе с еще парой ребят пошла по коридору, а там у двери стояли эти с тоннелями. Один из них, по пояс раздетый, медленно чесал синеватую кожу на впалом животе, покрытом редкой шерстью.
– Чего там такое? – спросил один из тех, кто подошел вместе с Машей.
– А ты еще одну привел? – тоннель уронил голову на стену и по-лошадиному оскалился, косясь на Машу.
– О чем это? – слабо подала голос она.
– Ты куда собралась-то, мать?
Тоннель взял ее руку за запястье и остановил.
– Не думаю, что ты по адресу. Хотя… – И он провел потными пальцами по ее коже. Но рывком отдернул руку. – Ай! – Он встряхнул ладонь.
– Да что там? – Маша подергала ручку, но дверь оказалась заперта.
Второй тоннель вдруг почему-то обнял Машу за плечи, да стиснул так сильно, что ей стало больно.
– А давай мы и тебя туда впишем?
Внезапно Машу за предплечье вырвал у тоннеля, как будто она была какой-то вещью, кофтой или книгой, непонятно откуда возникший ржаной. Его лицо распустилось добродушной прямотой.
– Давай-давай, живо, не стой тут. – Он потянул Машу на кухню.
– Что там такое? – Она ничего не соображала.
Жуткая догадка химерой трепыхнулась в загустевшем Машином мозгу. Ржаной наклонил голову и скривил рот. Маша почуяла, как глаза наливаются горячим, горло сжимается в удушающем кольце. Она сцепила руки в замок и больно сжала. Хотелось бежать туда, колотить в дверь, дубасить ногами, разбудить Ваню холодной водой, звать на помощь… И хотя в тот момент она была уже такой пьяной, что едва ли могла бы различить напитки или посчитать деньги, да и потом могла реконструировать происходящее в квартире с большим трудом, но то, что в следующий миг сказал ей ржаной, резко притянув ее голову к своей и упершись сухим и горячим лбом в лоб Маши, как будто они пили на брудершафт, она запомнила превосходно:
– Слушай сюда. Мою подругу вот-вот напичкают радиацией, она станет худой и лысой, как Добби. Мы кричим, что она поправится, и мы вместе будем гонять на досках в Швейцарии, но это маловероятно… Все, что происходит за той дверью…