– Но многие похожи… – в следующее. (Она улыбается.)
– …И никогда не появляются все вместе… (Улыбается.)
– …то есть число колеблется от восьми до тринадцати…
– …то есть нас посещало примерно десять с половиной кошек в день.
– Ну вот, ливануло, – говорит Светлана.
Она забирает у мужа нарезанный хлеб и несет его на террасу; поправляет пижму в кувшине; задумывается, глядя через витражные стекла на темную пустую дорогу.
Радио поет «Вместе весело шагать по просторам…».
– Так какие новости на станции? – кричит с кухни Анатолий.
– Встретила Екатерину Анатольевну, говорит, в Востряково дом сгорел, – Лариса Витальевна, переодетая в домашнее платье, возникает на кухне. – Никто, слава богу, не погиб.
– А от чего загорелся-то?
– Так кто его знает, может…
И вот тут на кухне появляются рыдающая Катя и бледный Вова.
– Вова! – строго говорит Анатолий. – Сколько раз тебе объяснять, что Катя слишком маленькая для…
– Папа! – в ужасе говорит Вова. – Мы Леву убили.
Дальше начинается хаос и безумие, потому что за клубничными грядками действительно виден Лева, который лежит неподвижно под барабанящим дождем. Первой кидается к нему бабушка Лара, а за ней остальные, со своими «я только сказала умирай я тебя убила», «давайте я сбегаю за костей он же доктор», «господи какой позор чужой ребенок» и, наконец, «лева лева левочка».
Мальчика осторожно переносят в дом. Он дышит, но не приходит в себя. Анатолий растерянно топчется над Левой, теперь совсем мокрым, так как его с терапевтической целью решили посильнее увлажнить, – изо рта, как белье перед глажкой, – но от волнения вместо мелких брызг вылилось всё так. Катя рыдает, вывернув в реве распухшие губы и мешая слезы с соплями.
– Прекрати сейчас же! – требует Светлана. – Объясните мне, что произошло!
– Мы играли… (Вова)
– И его надо было убить. (Катя)
– Почему?
– Потому что меня нельзя, я красивая. Я кто, Вов?
– Арамис.
– Да. А Вова – Дэ Артьян.
– Д’Артаньян.
– Его тоже нельзя, он герой. А Лева все равно толстый. Он сказал, что не хочет умирать, а Вова сказал, что так надо. А Лева тогда сказал, что он вечером спросит у мамы… А потом Вова его ранил, и он упал! – Катя опять плачет и еще икает.
– Чушь какая-то! – говорит Анатолий. – Самый толстый – это, значит, Портос, что ли? А зачем его убивать? Он же в книге не умирает? Или я забыл?