– Хорошо, я попробую, – задумчиво сказала я. На мои плечи вдруг откуда ни возьмись свалился груз ответственности.
– Я рада. Думаю, Сара, ты справишься, – Элизабет Боуэн вдруг перешла на неформальное общение, немного смутив меня. – И еще, пока не забыла, интервью с Томом выйдет завтра в утреннем выпуске газеты и на нашем сайте в разделе «Культура». Как тебя подписать под статьей? Псевдоним, имя?
– Сара Гринвуд, – теряясь от радости, просипела я. – Моим настоящим именем.
– Хорошо. Просто сейчас все чаще журналисты любят работать под псевдонимами. Возомнили себя писателями и используют по двадцать фамилий за год, не понимая, что читатели прессы это не любят. Ужас! – воскликнула она и начала быстро печатать на клавиатуре. – Сара, на работу даю полтора-два месяца. Больше, извини, не могу. Сама понимаешь – конкуренция с другими изданиями. Кто угодно может схватить эксклюзив быстрее нас. Сегодня пятнадцатое апреля, десятого июня статья должна быть у меня в электронной почте. И еще… если откопаешь еще какую-нибудь сенсацию и сделаешь серию репортажей, станешь стажером на должность специального корреспондента нашей редакции.
Я попросила Тома Харта о встрече, пока ехала в автобусе на работу. Написала, что очень благодарна ему за интервью и хочу угостить кофе или чаем. Ответ от него не пришел ни через пять минут, ни через пятьдесят. Я отработала всю смену, а Том все не писал, зарождая в душе сомнения, что он не поможет связаться со своим руководителем, которого во время интервью назвал Редом. К слову, это единственное, что я о нем знала.
Права Элизабет Боуэн: руководитель театра – темная лошадка.
Про Реда в Интернете ничего не было. Я не нашла ни одной статьи, посвященной ему. Кто он? Молодой или в возрасте? Почему именно его выбрали художественным руководителем? Он владелец театра, директор? Кто он? Сотни вопросов и ни одного ответа. Ред не любил общаться с прессой, и это сильно портило мне работу (и не только он – о прошлых руководителях театра я тоже не нашла информации). Я привыкла изучать человека за несколько дней до встречи, и только после этого говорить с ним о важных вещах, а тут – черная дыра. И в нее засасывало всех руководителей театра. Даже основателя. Ноль информации. Ни один руководитель за всю историю существования «GRIM» не дал интервью и ни один не показался на публике. Даже на фестивалях в зале сидят только актеры. Они же занимаются всей организацией. Разве это нормально?