Так его учили в школе, поэтому Степан не очень задумывался о смысле этих слов. Шаман потряс бубном, что, видно, означало – он полностью согласен с внуком. Зазвенели колокольчики, висевшие на его груди, разноцветные ленточки наполнились ветром.
– Сейчас ты был бы Великим всемогущим шаманом, какими были мы, – продолжал Орочон. – Великим шаманом. А ты всего-навсего простой охотник. Хорошим шаманом ты уже никогда не станешь, а плохим…
Раздался звук колокольчиков, рука шамана описала круг перед лицом Степана, и он почувствовал, как на голове поднялись волосы, по телу прошло тепло.
– Я всё время веду тебя по этой земной жизни, как поводырь ведёт слепого, – заглушив колокольчики, громко произнёс шаман. – Даже не ведая того, ты держишься за великую нить жизни, которая связывает всё живое на Земле. Она не даёт тебе сгинуть в этом суровом мире. Ты прямой наследник неземной цивилизации и должен продолжить нашу линию жизни на этой планете.
– А как ты узнал, что я в беде? – неожиданно спросил его Степан. – Как ты меня нашёл?
Громкий прерывистый смех потряс всю округу. На Степана посыпался снег. Где-то громко закаркал ворон.
– Шаман должен знать всё, а хранитель обязан ещё оберегать своего подопечного, которого ему доверили свыше.
Каждое слово, сказанное Орочоном, теперь воспринималось Степаном ярче, чем прежде, и чувствовалось острее. Казалось, что его слова откладываются на какой-то особой полочке в голове, на которую раньше не было доступа. Всё, что говорил Орочон, становилось главным в его жизни, закрывая каналы ко всему старому, о чём он сразу забыл.
С приходом Орочона наступил новый этап в жизни Степана: случилось то, о чём ему даже не снилось.
В прошлое за одинокой звездой
Багровое небо нависло над бескрайней равниной, а выше проплывали лилово-синие тучи. Вдали они собирались вместе и, закрыв полнеба, уходили за горизонт, где виднелись пологие горы. За ними острой гребёнкой стояли неприступные вершины.
«Кто бы мне сказал, как я тут оказался? Где это я?..»
Степан посмотрел по сторонам, оглянулся назад. Такие же горы окружали его со всех сторон.
«Какая-то впадина среди бескрайней равнины, а я посредине, – подумал он. – У нас таких мест нет. Колымская низменность – это тоже равнина, но заболоченная, а тут горы. Правда, я шибко далеко от дома никогда не уезжал: всё больше в тундре.