Стихи на зиму - страница 3

Шрифт
Интервал
пронёс себя сквозь времена,
не поменялся ни хрена
любитель хлебного вина
с томатным соком.
Я не люблю в строке соплю,
а жить больше всего люблю,
когда болтаю или сплю
с тобой под боком.

Стихи, заготовленные на зиму

Крот. Ежевика. Зимородок.
А сколько незнакомых водок
и редких вин!
Освоить здешние напитки
мне не по силам – их в избытке,
а я один
и млею пред своей любовью,
раскинутой по Подмосковью!
Их – океан.
И пусть я не океанолог,
но зимний вечер хмур и долог,
скрипуч диван,
чернильны окна в кабинете,
и редко навещают дети
замкадный дом…
Прижму к дивану низкий столик
и, как завзятый трудоголик,
займусь трудом
по изученью крепких смесей
из разных городов и весей
вокруг Москвы,
лихих настоек на основе
живой воды, лешачьей крови
и трын-травы.
И капельку жена поможет.
И поворчит. И спать положит
к себе под бок.
И мне в уютной зимней клетке
приснится зимородок. Редкий,
как здешний Бог.

«Бабка за дедку, а дедка за репку…»

Бабка за дедку, а дедка за репку —
нет бы за бабку, рукой под халат…
Ну, не женат я на Анне Нетребко,
я еще ещё много на ком не женат —
только на бабке и на писанине,
обе мне по́ сердцу и по руке,
обе зазнобы давно и поныне
тянут то в койку, то мимо – к строке.
И то пишу я, как репку тягаю,
то над супругой неровно дышу —
ра́вно люблю писанину и Галю,
репу чешу, на обеих пашу,
после, на роздыхе, лью себе пива,
резвой рукой залезаю в ютьюб:
Анна Нетребко поёт Casta Diva —
кто она мне, если я ей не люб?

«О чем поёт ночная продавщица…»

О чем поёт ночная продавщица,
армяночка, чей лик давно не юн,
на языке, в котором знаю только
«сирун, сирун» и «шноракалутюн»?
Она меня, спасибо, не боится,
красавица – да и с чего бы вдруг? —
и в наших головах светло и горько
ее запеву следует дудук,
и я певице составляю пару,
себе беру табак, жене – ситро,
и, как почётный армянин, учусь
в любимой круглосутке у метро
ашхарабару.

«Обидеть художника может любой…»

Обидеть художника может любой,
но лучше всего – без обиды.
И мы поднимаем «Абрау» трубой
и шаримся в банке ставриды,
а следом струим шардоне из горла́
и лезем за банкой горбуши,
и пьёт не Дали за здоровье Гала́,
а я! за здоровье Галюши!
И Бог с нами рядом, а мы рядом с ним,
и близок лирический дух мне,
поскольку пропитан, крепим и храним
супружеским пьянством на кухне.

«Как бы ни было мелко и гадко…»

Как бы ни было мелко и гадко,
вяло и несветло на душе,
Следующая страница