Лондон в 11.15 вечера. С неба низвергаются потоки воды. Отовсюду доносятся истерические автомобильные гудки. Прохожие спасаются от летнего ливня под портиком церкви Святого Павла (не собора, построенного Реном, а церкви Иниго Джонса на овощном рынке Ковент-гарден); среди них Дама средних лет и ее Дочь в вечерних платьях. Все мрачно смотрят на струи дождя, и только один Мужчина повернулся спиной к остальным и сосредоточенно строчит что-то у себя в блокноте.
Церковные часы бьют четверть.
Дочь (между центральными колоннами, рядом с правой, если смотреть из зала). Продрогла до костей. Куда пропал Фредди? Целых двадцать минут где-то ходит.
Мать (по правую руку от дочери). По-моему, меньше. Но все равно, пора бы ему уже поймать нам такси.
Посторонний (по правую руку от дамы). Не видать вам никакого такси до полдвенадцатого, уважаемая. Развезут которых из театра, тогда и вернутся.
Мать. Но нам очень нужно такси. Мы не можем стоять здесь до половины двенадцатого. Это никуда не годится.
Посторонний. Я тут ни при чем, уважаемая.
Дочь. Был бы наш Фредди пошустрее, так поймал бы какое-нибудь у театра.
Мать. Разве он виноват, бедный мальчик!
Дочь. Другие-то раздобыли такси. А он почему не мог?
Из-под дождя со стороны Саутгемптон-стрит прибегает Фредди и втискивается между ними, стряхивая с зонтика воду. Это юноша двадцати лет в вечернем костюме; брюки у него снизу совсем промокли.
Дочь. Ну что, поймал такси?
Фредди. Хоть умри, никто не везет.
Мать. Ах, Фредди, быть этого не может. Наверное, ты плохо искал.
Дочь. Он утомился, бедняжечка. Хочешь, чтобы мы сами отправились?
Фредди. Говорю вам, они все заняты. Дождь полил так внезапно – застал людей врасплох, вот они и бросились ловить такси. Я добежал до Чаринг-Кросс в одну сторону и почти до Ладгейт-серкус в другую, и все заняты.
Мать. А на Трафальгарской площади пробовал?
Фредди. Не было там такси.
Дочь. Ты скажи, пробовал?
Фредди. Я даже на Чаринг-Кросском вокзале был. Хотите загнать меня в Хаммерсмит?