Келли сел за стол, достал весы и реактивы для снятия пробы с золотых изделий.
– О… – воскликнул хасид, – вы отлично подготовились.
Келли действительно хорошо подготовился, так как думал, что будет иметь дело с черными ребятами, которые могли втюхать им все что угодно под видом золота, но и евреи не вызывали у него доверия, он знал, что иудеи хорошо знают Закон Божий, и поэтому знают настоящую ценность золота, поэтому ему показалось странным, что евреи золото продают, а не покупают.
– Сидящий за столом еврей словно прочитал его мысли и сказал.
– Это не наше золото, мы просто работаем в ломбарде у наших соседей костариканцев.
– А почему ваша община не покупает это золото? – спросил Келли.
Хасид рассмеялся.
– Почему не покупает, для этого мы здесь и работаем, – и он засмеялся ещё сильнее, но потом принял серьезный вид, но все же с улыбкой сказал. – Мы предпочитаем только чистое золото.
Келли не понял, шутит ли еврей или действительно они предпочитают только чистое золото, поэтому не стал отвечать.
Сделка прошла успешно, евреи пересчитали доллары на счётной машинке, а Келли взвесил золото и убедился в его качестве, всё прошло легко и просто.
Старый линкольн снова катил по улицам Нью-Йорка, уезжая как можно дальше от Бронкса. Келли слегка повеселел и даже разрешил включить радио. Всё проголодались и большинством голосов было решено заехать в пиццерию.
Во время обеда Келли вспомнил, что на сегодня у него запланирована встреча с Джозефом Бруком в бизнес центре на Манхэттене.
С одной стороны, ему хотелось уехать как можно дальше из ненавистного ему города, а с другой, его держало обещание данное Джозефу, пастор был из тех людей, что держали свое слово, поэтому решил что нужно ехать на встречу не смотря на своё настроение.
Но всё же, идти на встречу ему не хотелось, обычно всегда приходили к нему, а не он ходил к кому-то, но дело было даже не в этом, у Келли присутствовало неприятное ощущение, он сомневался, стоит ли ему идти на встречу, или нет, как вдруг, в его голове произошёл внутренний диалог с самим с собой, в такие минуты ему казалось, что он разговаривает не с самим с собой, а с Богом.
– Идти, или не идти? Идти я не хочу.
– А почему ты не хочешь идти Филипп? Ты чего-то боишься?
– Да, боюсь.
– Чего?
– Это не столько страх, ты же знаешь Отче, что я боюсь только потерять Тебя, а когда Ты со мной, мне ничего не страшно, поэтому, чувство которое во мне говорит не ходить на встречу, это лень. Переговоры с людьми, это серьезный труд, а где труд, там и лень.