– Конечно, есть! В бардачке диски! – ответил он и скрылся в дверях универмага.
Через тридцать минут, открыв багажник, он уже укладывал пакеты с продуктами в машину.
– Ну что так долго, милый? – спросила она, перекрикивая музыку в машине.
А там пел голос Владимира Кузьмина: «Ты красива и свободна, ты лети куда угодно, лишь бы мне скорей забыть тебя». И Аркадий, открыв дверь машины со стороны, где сидела Алена, приглашая ее взглядом, хриплым голосом затянул вместе с ней во все горло: «И эта любо-о-овь пройдет! И эта печа-а-а-ль умрет! И эта слеза-а-а растает, как роса-а-а! Я буду всё та-а-ак же плыть!!! По небу во сне-е-е кружить!!! Но как без тебя?! Как без тебя?! Как без тебя-а-а мне прожить… Скажите, небеса!!!»
Последние слова они заканчивали, протягивая руки друг к другу.
– Получилось неплохо, – прокомментировал Аркадий, усаживаясь за руль.
– С душой потому что, – добавила Алена и раскрыла пакет из универмага, в котором была бутылка виски «Джек Дениелс», бутылка мартини, одноразовые стаканы и презервативы.
– А презики надувать будем? – спросила она.
Глава 16. Боренька, Наташенька, Моше и канделябры
– Mah… Sei sicuro, che questa lavoro di Faberje? (Ты уверен, что это работа Фаберже?)
– E certo, che sicuro! (Конечно, уверен!) – ответил Борис.
– Va bene (хорошо), – сказал пожилой толстый американец. Потом повернулся к человеку, сидевшему сбоку за столом, и отдал ему в руки один из канделябров: – Можешь брать, если они тебе так нравятся; очень похожи, но гарантию я не даю.
– Я все равно беру: мне они нравятся, и у меня есть кому их продать, если что. – И взглянул на Бориса: – Вы можете дать талон экспертизы?
– Конечно, конечно. Но только пока копию талона, – ответил он. – К сожалению, подсвечники я получил по почте и не думал, что буду продавать их, во всяком случае, сейчас. Но, если вы их берете, я вышлю вам оригинал.
– Думаю, потом это будет ни к чему, – сказал американец.
– Как хотите.
Покупатель открыл портфель и начал отсчитывать сорок тысяч долларов.
Через полчаса, когда он ушел, американец вышел на балкон своей квартиры, выходящий на старый мост Флоренции. Борис сидел на балконе, раскинувшись в плетеном кресле, и, попивая из красивого бокала красное вино, задумчиво наблюдал за потоками реки туристов, ходящих по Золотому мосту, как его называли за то, что он сплошь был усеян магазинами, в которых продавали золотые изделия.