Вот и В. И. Ленин в «Искре» с возмущением отмечает: «На многие мысли и сопоставления наводит эта новая карательная мера, новая своей попыткой воскресить давным-давно отжившее старое. Поколений три тому назад, во времена николаевские, отдача в солдаты была естественным наказанием, вполне соответствовавшим всему строю русского крепостного общества. Дворянчиков отдавали в солдаты, чтобы заставить их служить и выслуживаться до офицера, в отмену вольности дворянства. Крестьянина отдавали в солдаты как в долголетнюю каторгу, где его ждали нечеловеческие пытки “зеленой улицы” и т. п.»[35].
Владимир Ильич доказывает, что с тех пор в царской армии мало что изменилось: «…Казарма насквозь пропитана духом самого возмутительного бесправия. Полная беззащитность солдата из крестьян или рабочих, попирание человеческого достоинства, вымогательство, битье, битье и битье. А для тех, у кого есть влиятельные связи и деньги, – льготы и изъятия. Неудивительно, что отдача в эту школу произвола и насилия может быть наказанием и даже очень тяжелым наказанием… Но не меньше жестокости нового наказания возмущает его унизительность. Правительство делает вызов всем, в ком осталось еще чувство порядочности…»[36]
Все прогрессивные элементы общества были единодушны во мнении: «…ответить правительству должно не одно студенчество. Правительство само позаботилось сделать из этого происшествия что-то гораздо большее, чем чисто студенческую историю. Правительство обращается к общественному мнению, точно хвастаясь энергичностью своей расправы, точно издеваясь над всеми освободительными стремлениями. И все сознательные элементы во всех слоях народа должны ответить на этот вызов, если они не хотят пасть до положения безгласных, молча переносящих оскорбления рабов»[37].
Ничуть не сомневался в необходимости протестных действий и Николай Скрыпник. Он непременно должен быть среди демонстрантов, выступающих против самодержавного произвола. Так считали все настоящие социал-демократы. Так считали рабочие и солдаты Киева, Москвы, Харькова, Одессы, Екатеринослава, других центров, поднявшие в те дни свои голоса протеста.
В Петербурге у Казанского собора собрались тысячи жителей – в основном рабочие и студенты. Их союз олицетворяли два флага – красный (от рабочих) и белый (от студентов), под которыми они дружно двинулись в поход по Невскому проспекту, как только появился условный знак – розовый шар, взлетевший в небо. Над демонстрантами закружились листовки, отовсюду послышались призывы: