– Хм, в кои-то веки вовремя.
– Отправить сообщение?
– Напиши: «Я выхожу».
Сделал глубокий вдох, руки заметно потряхивало. Обвел взглядом квартиру, медленно выдохнул. Собрал материалы, убрал всё в конверт.
– Да, вот такие дела, приятель. Вновь печаль, вновь расставание, – хлопнул себя ладонью по бедру. – Ну, что?! Погнали, девоньки, – поднялся, бросил серьезный взгляд на Ренди, – ты за старшего.
Убрал конверт в дорожную сумку, туда же отправил блок сигарет и бутылку скотча. Пару рубашек, три майки и упаковку белых носков.
У двери остановился, бросил дорожный мешок у тумбы, накинул куртку. Присел на дорожку и собрался с мыслями, окидывая студию взглядом. Вдруг резко вскочил, словно хозяйка, вспомнившая об оставленном на плите молоке. Добежал до рабочего стола, достал выключенный пейслайн. Убрал в карман и, еще раз убедившись, что всё на месте, поспешил на встречу с Кляйном.
Выйдя на улицу, огляделся. Подошел к автомату со свежей прессой и купил утренний номер «Готэм Пост». На первой странице красовалось фото мертвого мужчины. Руки неряшливо раскинуты, женщина с прикрытым ладонью лицом на заднем фоне. Раскрыв газету, он бегло пробежался по тексту:
«Главный редактор „Нью-Йорк Дейли“ был найден мертвым… на тротуаре… возле здания редакции… причина смерти… падение с семьдесят четвертого этажа… Ведется расследование».
Свернув газету, покачал головой. Сунул сверток под мышку и поспешил к бару за углом.
Вечер вторника собрал у Дженис немногих, лишь тройку постоянников, молодую парочку, что больше жалась друг к дружке, чем пила, да старика Хуана, который ходил в заведение как на работу и всегда занимал столик у входа. Эндрю ответил кивком на приветствие старожила и направился к сидящему в конце барной стойки Кляйну. Они обменялись рукопожатиями, он сел справа.
– Не изменяешь старым привычкам?
– Сам знаешь, я к электронным версиям холоден, – положил газету на стойку, развернул к себе широким краем.
– Есть такая испанская шутка.
– Есть такая русская песня, – перебил его Питерс и сложил газету вдвое.
– Ну-ка!
– «Мы своих не меняем привычек, вдалеке от родимых домов», – достал из заднего кармана первую записку Брукса, вложил в газету и придвинул к Кляйну. – Ознакомься!
– Это всё?
– В рюкзаке моем сало и спички. И Тургенева восемь томов, – не замечая вопроса, ответил Питерс. Нарочито медленно снял дорожный мешок и поставил в ноги.