И смысл старых слов такой.
Но даже средь её просторов,
Есть место проклятой земли,
Едино мнение, нет споров,
То есть пустыня, и внемли,
Она запретная для рода,
И предки тем её сочли.
На юг коль путь себе избравший,
И от домов уйди людских,
И коль ты месяцы шагавший,
То оказавшись в гранях сих,
Средь бесконечности утонешь,
И средь костей умрёшь чужих».
– «Дороги Nelm». Руберд из Фрайн-Эрлум.
Haal Mirn, railen Ist Mar.
О Haal Mirn, в себе таящий,
Истоки ярости огней,
О ты «Песок», людей разящий,
О бесконечность ты, «Морей»,
Ты заключил в себе понятье,
И смертных ты палач мужей!
И ты «касания» желавший,
И словом railen наречён,
О край ты мёртвый и пылавший,
В объятьях солнца и вручён,
Был нрав жесткости и смерти,
И чувств иных вовек лишён!
А Ist «Граница», что пытался,
Сей край достигнуть и пожрать,
А Mar есть «Время» и казался,
Столь бесконечным, что печать,
Конца есть чуждое явленье,
И то обязанный ты знать.
Хоть даже вечность озирайся,
Пытаясь жизнь здесь отыскать,
Но не найдёшь, как не пытайся,
Песок лишь выжженный, и ждать,
Лишь чуда проклятый, но чудо,
Прав не имеет здесь, дышать
Уж не способный и сгоравший,
И проклинающий судьбу,
Как до тебя десятки, павший,
И завершающий борьбу,
Уж лучше смерть чем си мученья!
Оставь надежду и мольбу.
И лишь потомки кожи чёрной,
Сюда посмевшие войти,
В пустыне сей живут просторной,
Их караваны, но пути,
Избрать не смевшие в глубины,
Оазис дом их, не уйти.
В веках назад теперь вернувшись,
Во час племён, не королей,
До Эры Третьей, где сомкнувшись,
Ряды отважных и людей,
Секреты бронзы где узнавши,
Терзали братьев и зверей.
В веках назад теперь вернувшись,
Где даже письменность не знал,
Годов нет счёта, оглянувшись,
В года забытые, сказал,
Пустыня мёртвая. Но кто-то,
Песков средь выжженных ступал.
И не тропой людской шагавший,
Так далеко им места нет,
И посох он в руках сжимавший,
И даже солнца свыше свет,
Не есть преграда иль мучитель,
Зачем бредущий ты? Ответ
В песках сокрытый и отныне,
Его узреть достойно нам,
Столь далеко во той пустыне,
Что не достичь вовек сынам,
Из рода смертного, есть место,
Что чуждо времени чертам.
Один бархан там остаётся,
Сквозь бесконечности веков,
И ветер стихший, не коснётся,
И не круживший средь песков,
Он словно умерший у грани,
Нет змеев здесь, нет пауков.
Нет жизни всякого явленья,
Лишь солнца жар во небесах,
И пусть сменялись поколенья,