– Нужно созвониться со следователем.
Тут я взбодрился. Выходило, что еще до отъезда мне удастся присутствовать на сборе сведений и, возможно, даже стать свидетелем. Задержать меня в Ростове вряд ли смогут, но я был только рад узнать что-то новое для себя и, возможно, помочь в расследовании дела.
– А я смогу присутствовать? – с надеждой уточнил я. Она мрачно передёрнула плечами.
– Я напомнила шефу, что ты со мной. Он сказал, что это еще лучше: если у тебя есть желание поучаствовать в разговоре, он будет тебе благодарен. Но если ты сделаешь вид, что не понимаешь русского и просто будешь присутствовать, возможно, это избавит тебя от лишних хлопот. Выбор за тобой.
Мне очень хотелось поучаствовать в сборе сведений, а не просто сидеть, как чурбан, и ждать, пока всё закончится и опасаясь выдать, что я понимаю и даже немного говорю по-русски.
– Я мог бы просто слушать и подтвердить, что я действительно видел тень и силуэт. А если следователь захочет узнать что-то еще, могу добавить свои свидетельства, – предложил я.
– Да, но надо ему сразу сказать, что завтра утром тебе позарез нужно уезжать, и что бы ни случилось, ты просто случайный свидетель.
– Разумно, – согласился я, наблюдая, как она набирает чей-то номер.
– Да, здравствуйте, – напряжённо поприветствовала она кого-то на другом конце провода, – Андрей Константинович?
Нам повезло, что следователь оказался поблизости и обещал присоединиться к нам не позднее, чем через десять минут. За это время мы успели возбуждённо обсудить свои общие показания, придумать варианты допроса орехового Кешки, если он объявится, и Семена, как только тому станет лучше. Несмотря на сильное желание не вмешиваться и не свидетельствовать против несчастного Семена, я понимал, что, будучи непосредственным участником мероприятия по спасению Кешью-Кешки, мне, так или иначе, следовало дать следователю правдивую информацию.
Однако, спустя десять-пятнадцать минут все выстроенные мною догадки и предположения о ходе расследования рухнули под натиском суровой реальности. Объяснив по телефону, в каком углу террасы мы находимся, Арина повернулась к выходу и помахала кому-то. В следующую минуту я увидел приближавшегося к нам высокого молодого человека. Его внешность была очень примечательна. Стройное мускулистое тело атлета в джинсах и рубашке с расстегнутым воротом вызывало жгучую зависть даже у такого беспристрастного наблюдателя, как я. Выразительные глаза, проницательно изучающие вас из-под густых бровей, полные губы, красивый овал лица с мужественной линией скул и небрежно вьющиеся русые волосы, обрамлявшие все это безобразие, вызывали уверенность, что этот человек, мягко говоря, не обделен вниманием прекрасного пола. К чёрту метафоры. Он был до ужаса красив, и меня поразило, с каким равнодушием Арина приветствовала этого славянского полубога. При всех своих достоинствах, о которых я был наслышан (и о которых не питал особых иллюзий, принимая их как факт, сопровождающий мое присутствие на этой бренной земле), я почувствовал себя чуть ли не Морлоком из подземелья, хотя на внешность свою пожаловаться отнюдь не могу. При всем при этом он совершенно не казался донжуаном или ловеласом. В его манерах не было и намека на флирт и заигрывания. Спокойный, уверенный, красивый и сильный – вот те качества, от которых женщины теряют голову, падая в объятия каждому, кто их демонстрирует. По крайней мере, русские женщины. По крайней мере, мне так казалось. Он производил впечатление человека, не обделённого умом, но лицо его и взгляд были слишком серьезными. Возникали сомнения, что когда-либо на его лице играла беззаботная улыбка.