– И стал образцовым советским офицером.
– Для которого честь мундира и офицерская преданность были превыше всего, – добавил Игнатьев. – Через год к нам в медсанбат прислали на практику медсестру.
Игнатьев мечтательно улыбнулся.
– Молодая, красивая, образованная.
– Влюбился? – заинтересовано поинтересовалась Кудрявцева.
– Не то слово. Утонул сразу. С головой.
– А после – свадьба, медовый месяц, совместные планы на долгую семейную жизнь, – догадалась Кудрявцева.
– Не без этого, – Игнатьев наполнил рюмку и протянул девушке.
Аристарх Петрович смотрел в глаза Евгении и никак не мог понять, чем его так проняла эта практически незнакомая девчонка, перед которой он с такой лёгкостью распахнул двери своего прошлого.
– Счастье длилось ровно год, – подвёл итог своего безрадостного рассказа Игнатьев.
Евгения опустошила рюмку и закинула в рот кусок сала.
– И что же встало на пути вашей семейной идиллии?
– Майор из штаба, – неприятные воспоминания заставили Игнатьева крепко сжать кулаки и зубы. – Классический вариант. Муж без предупреждения возвращается домой и застаёт свою глубоко обожаемую супругу в объятиях другого мужчины.
– Страшно подумать, что после этого произошло с майором.
– В принципе, ничего страшного. Перелом челюсти в двух местах, сотрясение мозга.
– На этом, смею полагать, история окончена, – Кудрявцева вопросительно взглянула на своего собутыльника.
– Никак нет, – отрапортовал Игнатьев. – Майор этот, гнида, обиды не простил. Тогда в самом разгаре был вооружённый конфликт с республикой Афганистан. Он, долго не думая, и подмахнул бумажку о моей командировке.
– И ты попал на войну?
– Не попал, – Игнатьев бессильно развёл руки в стороны. – Потому как решил отметить это событие, причём с размахом. Ресторан, путаны, красная икра, танцы.
– И?
– Кавказцы в тот день что-то праздновали. К девушкам моим начали приставать. Очень нагло себя вели.
– И ты их научил хорошим манерам?
– Не то чтобы, – Игнатьев закурил. – Но как минимум попытался. Наказал я их жёстко и безотлагательно. Однако и самому выйти из воды сухим не удалось. Два ножевых ранения.
– Ничего себе! – Кудрявцева заторможено провела рукой по волосам.
– Три месяца в госпитале. После суд, условный срок.
– А служба?
– А к тому моменту, как я вышел из больницы, меня уже уволили из рядов советской армии задним числом и заклеймили позором, – ответил Игнатьев.