Одна молоденькая Синичка от рождения была смышлёной и, потому, не морозила лапки, а сидела, распустив свои пёрышки на веточке, слушала, о чём разговаривали старшие, изредка разговаривала с младшими. Никто особенно не обращал на нее внимания, и получалось так, что она разговаривала сама с собой. И, конечно, когда старшие освобождали место для еды, молоденькая Синичка немного опаздывала, так как сидела дальше всех от сытного места. И часто полуголодная, она вновь усаживалась, нахохлившись, на удобной веточке и думала о чем-то о своем.
А поскольку у птиц все мысли звучат сразу же, то её разговор-посвистывание доносился до пролетавших мимо птиц. "Почему же так получается? – думала полуголодная Синичка. – Мне так холодно, голодно и обидно, но никому до этого нет ни малейшего дела. Каждый думает и заботится только о себе. Уж лучше бы оставалась я всегда в той уютной и всегда тёплой скорлупке".
Однажды жалобные её рассуждения услышала неторопливо пролетавшая мимо очень важная Старая Синица. Она присела рядом с малышкой на веточку, распушила свои уже достаточно потрёпанные пёрышки и стала… молчать. Малышка с волнением закрутила головкой, раздумывая вслух, а иначе она не умела:
– Чего хочет от меня эта старуха? Я ведь сижу и никому не мешаю. Мало того, что эти взрослые не дают поесть как следует, да ещё хотят согнать с насиженного места!
На эти мысли Старая Синица совершенно ничего не ответила. Только, не поворачивая головы, приоткрыла свой левый глаз и продолжала молчать. Тогда малышка подумала: "Да она, наверное, совсем из ума выжила. Раз ничего не говорит, значит, и не думает". При этих мыслях-словах Старая Синица внимательно посмотрела на маленькую все еще одним глазом, и произнесла:
– Что ты всё время вертишься и скачешь с места на место? Сидела бы, смотрела на солнышко да грелась.
И отвернулась опять.
Малышка была совсем не грубиянка. К тому же она побаивалась Старую Синицу. Поняв, что её не собираются сгонять с насиженного места, она радостно прочирикала:
– Я не могу спокойно сидеть на месте потому, что я хочу есть и мне холодно. И от этого мои грустные мысли не дают мне покоя.
Теперь Старая Синица посмотрела на неё двумя полуоткрытыми глазами-бусинками, повернув голову набок.
– А ты и не думай эти мысли, если они грустные, холодные и голодные.