Двенадцать лет назад. Пионерский лагерь «Огоньки». Стадион.
Мне было 16 лет, и я стоял на воротах. Мы играли в футбол с заклятыми соперниками, победа гарантировала нам выход в финал, проигрыш – только возможность побороться за третье место. Как вы понимаете, страсти на стадионе кипели, а внутреннее напряжение сковывало: слишком большая ответственность тогда лежала на мне. При всём этом я успевал не только следить за игрой, перемещением мяча, игроков нашей и чужой команд, даже давать ценные указания, но и, время от времени, посматривать на трибуну – в одно и то же место. В этом месте стояла, а может быть, сидела, я уже точно не помню, рыжеволосая девушка, худая и высокая. До этого, три или четыре раза, мы виделись в столовой, на пляже, и всё, что я знал о ней, – это только то, из какого она отряда. Теперь она наблюдала за игрой, а значит, и за мной; осознание этого будоражило мое воображение и очень серьёзно отвлекало от игры.
И тут, я поймал себя на мысли, что совершенно не думаю о футболе, не слежу за мячом и не двигаюсь; игра идёт без меня. Попытался заострить внимание на мяче, тем более что он был где-то рядом со мной, и в этот момент колыхнулась сетка ворот; я смотрел на вращающийся мяч в своих воротах и уже чётко осознавал – я снова в игре.
– Ты что, с ума сошёл – такой мяч пропустить?! – подбегая ко мне, кричал капитан нашей команды и мой друг Вовка Ли́шин.
Всё, что я мог сделать, – это с досады отмахнуться рукой. Мне было стыдно за пропущенный мяч: перед всей командой, перед своим другом и, особенно перед ней – худой рыжеволосой девчонкой.
После матча мы с Вовкой сидели в столовой. Он продолжал меня отчитывать, а я молча, с чувством вины слушал его.
– Не понимаю тебя, – говорил он, – ты что, заболел, или тебе все до лампочки? Объясни мне, как лучший вратарь этого лагеря мог пропустить шесть голов?! Шесть! Это позор, мне стыдно людям в глаза смотреть… Мы теперь даже третье место, наверное, не сможем занять. Мы в пролете, в п-р-о-л-ё-т-е, – Вовка негромко свистнул и картинно провёл рукой над нашими головами.
Тем временем в другом конце зала появилась она, рыжеволосая и худая девчонка. Она вошла с подругами и встала в общую очередь на раздачу. Все мое внимание теперь было обращено к ней. Вовка же самозабвенно продолжал говорить о своей озабоченности прошедшим матчем и турнирным положением нашей команды. Однако, через какое-то время он, выдержав паузу, удивленно воскликнул: