Воздух был свеж. До горных склонов, вымытых под дождем, казалось, можно было рукой подать. Вокруг было тихо и ясно. В нашу часть тоже, можно сказать, пришло очарованье. Казармы тоже не казались мрачными, как вчера. Лучи солнца то освещали местность, то прятались за облаками.
В казарме все были заняты делом. Солдаты готовились к бою. На полу валялись боеприпасы и всякое вооружение, выделенное для нашей части. Солдаты чистили ружья. Я вынес из оружейной свой автомат и проверил его боеготовность, удостоверился, что он не подведет меня в бою. После того как стало ясно, что утром выйдем в бой, сходил на склад за своим рюкзаком. Положил его под кровать и попросил дежурного присмотреть за ним. Механики и операторы еще не вернулись из технопарка. Я поинтересовался у Рината, готова ли наша машина к бою. На это он ответил: «Не сомневайся, если сам полностью зарядил его снарядами. Ты почистил ствол?» – спросил он в свою очередь. Признаться, мы еще позавчера приготовили машину к бою. Я решил поспать до ужина. Поленившись раздеться, я бросился на кровать в одежде. Нурмахан и Мумин пошли в технопарк. Ринат сказал, что тоже не будет спать. Юра принялся чистить ружье. Под шум в казарме я заснул.
Я проснулся во время ужина. Ровно половина роты выстроилась во дворе. В казарме командир взвода Ермилин дергал остальных, чтобы вывести во двор.
– Эй, твою мать! Давай быстрей, шевелись!
Хватаясь за шапки, не успев засунуть руку в рукав гимнастерки, молодые солдаты выбегали впопыхах наружу. Воодушевившись своим голосом, командир повысил его еще на пару тембров.
– Давай быстрее! На курорте, что ли, отдыхаете у матери? Только бдительность потеряешь, как все на голову перевернете. Пулей на улицу! Считаю до трех. Раз, два, два с половиной…
Я неторопливо встал с места и вышел помыться. Ермилин бросил на меня взгляд и продолжал кричать на недавних призывников. Некоторые деды еще дрыхли на кроватях. Ермилин всю злость выплескивал на «чижиков». Я помылся. Разбудил Рината. В это время уже все деды выходили из казармы. Мы должны были выстроиться, чтобы пойти на ужин, потому что проверял сам командир роты. Ждали до тех пор, пока к строю не присоединился последний солдат. Другие роты давно уже сидели в столовой, а мы были «наказаны» не из-за капризов командира, а за то, что абсолютно нарушили порядок и дисциплину. Рота вошла в столовую спустя полчаса. Командир наблюдал за нами, когда мы ели. Никто не смел смотреть на чужой стол. Никто никого не бил по голове половником или тарелкой… Потому что на голодных давил тяжелый взгляд командира… После ужина рота снова выстроилась перед казармой. Командир объявил о том, что завтра выходим в бой. Приказал, чтобы все снаряжение было готово, «а иначе никто этой ночью не будет спать». Его слова, конечно, вызвали бурю гнева у многих, но все же он заставил выполнить распоряжение. Командир роты Стоногин был искренним и храбрым человеком. Солдаты его любили. Как бы на войне смелые, сильные волей офицеры ни казались строгими и безжалостными, все ими восхищались, их уважало большинство. А для офицера нет большей награды, чем быть примером для подчиненных…