Виола Марковна. Для меня это высокая честь, которая, надеюсь, в случае успеха, воплотится и в материальный эквивалент.
Гулябкин. Не переживайте, уважаемая Виола Марковна, в случае успеха ваша грудь поднимется ещё выше.
Мариам. Виола Марковна, вы можете приступать к организации. А я тем временем подкручу ролики вашему шефу, который так неравнодушен к вашей груди.
Главный бухгалтер спешно уходит.
Гулябкин. Машенька, Мариша, какие на этот раз ты у меня увидела проблемы? Вчера вроде бы я вернулся домой почти вовремя и в своих туфлях.
Мариам. Тапок Табунихи в прошлом. Он уже получил своё (достаёт из сумочки два клочка бумаги). Это я нашла в кармане твоего походного пиджака. Прошу прочитать вслух и с выражением. А потом объяснить, почему ты спал в трусах наизнанку?
Гулябкин. (Лихорадочно вспоминает вчерашние события и читает). «Ваня, не забудь позвонить по этому телефону. Твоя муза Ира». «Ваня, эта записка с моим номером телефона напомнит обо мне. Твоя Милана» (небрежно бросает записки на стол и с удивлением смотрит на жену). Мариша, Мариам, Маруся, Маша, Марьям! Любимая, желанная, святая, – это происки врагов. Но начну с трусов. Когда идёшь от Феди, проходишь речку, и чтобы быстрее протрезветь и попасть под твой бочок, я, очевидно, побарахтался в воде. Ну, и как следствие, трусы оказались на мне в таком виде. Что касается записок, то как бы ты поступила на месте женщин, которые были безжалостно отвергнуты мною? И, как следствие, последовала их месть в виде компромата, доступного сейчас тебе.
Мариам. Вот я смотрю на тебя и думаю: или ты совсем дурак, или меня за дуру держишь, либо в твоих словах всё-таки есть доля правды? Но я не дура, я не Табунова Галя, муж которой завёл роман с китаянкой, а она своего ненаглядного Федю всё ещё считает святым.
Гулябкин. С китаянкой? А почему я не знаю?
Мариам. Боится, как бы ты не увёз его поднебесное сокровище на край света. Ты же не одной юбки не пропускаешь, а тут экзотика. Но мы отвлеклись… Повторяю, я не дура, терпеть твоё блудовство больше не собираюсь. Сегодня же звоню нашему сыну, хотя подожду, пусть сессию в университете сдаст, а вот твоих родителей попрошу забрать своё сокровище назад.
Гулябкин. Машенька, это жестоко. Ты даже не хочешь выслушать мой лепет в своё оправдание.
Мариам. Вот именно, бредовый лепет, которым ты меня потчуешь уже многие годы, а я, дура, развешиваю уши. Но всё, сегодня станет историческим днём, когда мои уши даже не пошевелятся в ответ на твой лепет.