4 день. 2 мая.
Хорошая погода возродилась прямо из тумана. Утренняя дымка рассеявшись просто ослепила и заиграла ярким солнечным светом на пушистом снегу. Погода была просто сказочная. Нарекания мог вызвать разве что легкий морозец, который постарой доброй традиции сопровождал процедуру переодевания из сухой, прогретой за ночь одежды, в холодную и мокрую. Но даже это не могло омрачить прекрасного ощущения от солнечного безмолвия гор. Что-то не припомню чтобы у кого-то возникли принципиальные сомнения по вопросу идти или не идти вверх. Пошли… Тут же сразу мы ощутили все прелести гор межсезонья. И если сверху все было очень даже прилично: пекло и скоро стало довольно жарковато, то ниже пояса творилось сплошное безобразие. Основная черта этогобезобразия заключаласьв том, что нога с трудом находила камни спрятанные снегом, а все больше стремилась провалиться в какую-нибудь щель. А сколько сил уходило на сопротивление снега! Наше доблестное отделение (доблесть его заключалась в подавляющем – почти абсолютно – большинстве мужской части) возглавляло шествие школы и взяло на себя тропежку. Глубина снега оказывала все большее влияние на скорость движения.
Снег.
Просто удивительным смотрится снег летомпри первом визите в горы. Надо же… А потом как-то постепенно это зрелище превращается в непременный элемент горного пейзажа. В самом деле: что это за горы без снега? Да не горы это вовсе, а так холмы. И вся красота гор постепенно воплощаетсяв сочетание льда и снега.
Снег манит и в первую очередь своей красотойи во-вторую – своей простотой. Там, где снег, как правило путь не сложен, а на спусках даже приятен. Но это когда его не много, а если много? Впрочем это вопрос источников по технике…
То что снег таит в себе еще и опасность предельно ясно было в теории, где это прилично штудировалось. Напрактике же все было весьма пространно.
Впервые слово «лавиноопасный» я услышал на Кавказе, в середине июня месяца. Перевал, характеризуемый таким прилагательным, мы проходили в строгом соответствии с первоисточниками: вышли до восхода солнца, седловину прошли до полудня. На спуске за спиной послышалось тихое шипение, похожее на шипение едущих лыж. Оглянувшись, я увидел сползающую вниз распластанную кучу снега объемом в две лопаты. До меня эта кучка так и не доехала. «Лавина» – подумал я. Если бы снег мог думать, то эти две лопаты наверняка бы подумали: «Сам ты лавина».