Разрешение на участие в турнире оруженосцу мог выдать лишь его господин – рыцарь, обучавший и воспитывавший его на протяжении нескольких лет. Без его письменного согласия, а также уплаты внушительной пошлины, на которую у оруженосца-простолюдина вряд ли нашлись бы деньги, молодые люди к состязаниям не допускались. Поэтому не было ничего удивительного в том, что многие из них в последние недели лезли из кожи вон, демонстрируя на тренировках не просто умение работать в команде со своим учителем, но и всё накопленное мастерство боя, пытаясь отличиться и доказать рыцарю, что заиметь такого джинета – невиданная удача.
В Черре именитых рыцарей было немного. Некоторые вовсе распускали своих джинетов и те отправлялись на заработки в другие регионы. Но были и те, что набирали на службу, в том числе и ко двору мальпранского гранда, попасть к ним считалось удачей для простолюдина, охотнее всего брали отпрысков местной знати – гантов.
В сравнении с Браммо, столицей округа Мальпра, Черра была небогатым безынтересным городком, примечательным лишь Державной помойкой да ещё тем, что поблизости проходил тракт на Фоллонию, которым охотно пользовались игульберские торговцы с востока.
Торговцы эти непременно останавливались в Черре и присоединялись к всеобщему базару на Знаменной площади, которая и впрямь была украшена громадным знаменем. Рынки в городах, подобных Черре, обычно устраивались вокруг монументальных фонтанов. Местный представлял собой арку, символизирующую замок Риакорда; под аркой стояла статуя вооруженного мужчины с каменной чашей в руках, откуда в обширный бассейн пышно хлестала вода – вся эта композиция означала благополучие гематопийского народа, проистекающее из рук потентата, и венчало её, разумеется, государственное красно-синее знамя. В жару фонтан был совершенно незаменим и служил источником не только питьевой воды, но и прохлады, поэтому на каменных ступенях вокруг него днём всегда сиживало достаточно народу.
Ранним утром, когда Знаменная площадь всё ещё была укрыта тенью, но крыши домов уже золотились лучами восходящего солнца, первые торговцы принялись обустраивать свои прилавки и раскладывать на телегах прохладные, только что из погребов, овощи и фрукты. У фонтана не было ни души. Ночью дул ветер, разбрызгивая воду во все стороны, поэтому ступени, ведущие к чаше, были сырыми и холодными. Однако вскоре некто всё же присел на край чаши и, обернувшись в тёплый косматый плед, нахохлился точно продрогший голубь.