– Вас что-то интересует? – сопроводив вопрос предупредительной улыбкой потенциального продавца.
– A not rysse, am a france, – приветливо откликнулся он, и, сияя лицом, на котором казалось каждая отдельная морщинка была тщательно вычищена и надушена, так ничего и не купив, двинулся дальше, еще пару раз оглянулся, ловя Лилькин взгляд…
Лилька же, глядя вслед сухонькой, компактной фигурке, думала: «Боже мой! Француз! Кто бы мог подумать?!.. Ах, Париж, Париж… лямур, тужур, бонжур и Эйфелева башня!… Живут же себе там где-то… без меня… и горя не знают… Быть может когда-нибудь и мне случится пройтись по твоим площадям и улочкам?! Все может быть…»
Иногда Лильке хотелось встретить кого-то, с кем можно было бы не скучно состариться… В глубине души она опасалась в один совсем не прекрасный день превратиться в человека, для которого смена времен года означала бы лишь приглушенные стеклом городской квартиры, неторопливо перетекающие друг в друга месяц за месяцем, четыре блеклых цветовых пятна. Тускло-белый в пыльно-зеленый, затем в бледно-желтый, затем в грязно-коричневый и снова в белесый, почти серый…
…Мимо степенно прошествовала пара. Они остановились у соседнего прилавка, на котором лежало вологодское кружево дорогой ручной работы.
– Как я хотела этот кружевной воротничо-ок, так хоте-ела-а… – капризным тоненьким голосом протянула с иголочки одетая женщина.
– А теперь не хочешь? – С надеждой спросил ее слегка утомленный спутник.
– А теперь я ха-ачу вот этот зо-онтик, – не моргнув глазом, ответила мадам, ткнув точеным пальчиком в баснословно дорогой экспонат.
…Всю ярмарочную неделю Лилька была влюблена. В того бизнесмена, что привез на ярмарку сухое вино… Она вообще обладала способностью в считанные минуты переживать бурные и драматические романы… С ней это довольно часто случалось. В воображении конечно. Как-то в юности она целых три автобусных остановки очень сильно любила одного немого попутчика…. Он был смугл, красив и так выразительно «говорил» руками со своим приятелем!.. Мысленно Лилька нарекла его Гаврошем из-за черных цыганских кудрей. Любовалась им всю дорогу, и на своей остановке выпала из автобуса абсолютно счастливая, весьма обогащенная новыми впечатлениями. Слишком богатое, стремительное воображение было ее благословением и бедой одновременно, оно скрашивало жизнь, уберегало от опасных авантюр, вперед рисуя ей все возможные варианты развития событий и, в то же время, мешало ей существовать в реальности. Действительность в сравнении с иллюзией часто оказывалась скучной и неинтересной. Так вдруг чей-то взгляд взволнует, зацепит ее, она в обязательном порядке смутится, заробеет, и пока объект догадается об ее интересе, Лилька уже намечтает себе целую историю, в которой и он остроумен, благороден, щедр и страстен, и она любима, как единственная на Земле женщина. И вот в душе она уже прожила с ним целую, полную страстей и приключений жизнь, а он только-только подошел к ней и косноязычно ляпнул какую-нибудь банальность или пошлость. Пара фраз – и вот уж чувства остыли, и отношения опять не состоялись. Так что Лильку завоевать мог только немой, чтобы она могла додумывать их диалоги так, как ей больше нравится (шутка), или человек с быстрой реакцией и хорошо подвешенным языком, тот, что не дал бы ей времени насочинять романов самостоятельно, охмурил бы надеждой на будущую сказку… К счастью для нее, такие экземпляры время от времени встречались на ее пути. Если бы не они, Лилька рисковала бы на всю жизнь остаться бесплодной мечтательницей. Конечно, и в этих случаях разочарование было неотвратимо, но когда оно все же наступало, реальные плоды уже успевали образоваться.