Окна последнего этажа высотного здания отзывались вселяющим надежду мягким светом. Мужчина, что сидел в кабинете, слишком любил свободу, чтобы ограничивать себя даже в такой мелочи, как актуальные для офиса жалюзи. Он хотел видеть перед собой бескрайний простор. Оттого и забрался так высоко. Пожалуй, выше всех в этом городе.
По мере приближения, сердце Ани знакомо застучало. Стал свободнее шаг. Как крылья у птицы, сами собой расправились плечи. Дрожь предвкушения прошлась по телу, когда она ступила на первую ступень непреступного с виду здания. Чуть вздёрнутый подбородок, надменно приподнятая бровь. В смутном отражении тёмного дверного стекла она разглядела такой знакомый, но давно забытый оскал. Свой собственный. И… стало хорошо…
Едва заметно дёрнулся охранник, желая преградить путь, но Ани оказалась быстрее. Подъём на последний этаж требовал чипированный пропуск, потому последние два пролёта пришлось идти пешком. Дверь пожарного выхода легко поддалась: за два года никто так и не вспомнил починить западающий язычок замка. Настолько просто, что Ани уверовала, будто сама судьба ведёт её вперёд. Секретаря на месте не было – его рабочий день давно подошёл к концу, потому проход оказался совершенно свободен. Чуть различимый стук в дверь должен был привлечь внимание владельца кабинета, потому, войдя, Ани сорвала банк его внимания, удивления, растерянности. Весь спектр. Смешение чувств. От полного отрицания до пульсирующего болью понимания.
Не спуская с мужчины напряжённого взгляда, Ани медленно выставила перед собой руки, складывая ладошки в виде пистолета с вытянутыми вместе указательными и оттопыренными большими пальцами. Прищурилась на один глаз, словно прицеливаясь, и плавно выдохнула:
– Пу! – будто пьяно рассмеялась она собственной глупой шутке, закрыла дверь, сделала шаг в сторону, привалилась спиной к стене. – Что? – понимающе опустила взгляд. – Испугался, что пришла за тобой?
Взгляд подняла и улыбаться расхотелось. На лбу Сатаны залегла глубокая морщина, тонкие губы сомкнулись в единую линию, а белёсый шрам на левой щеке едва заметно дёрнулся. Странно, но Ани вдруг вспомнила тот день, когда он этот шрам получил. Стало больно.
– Валер, ну, скажи уже что-нибудь? – попросила тихо, устало отворачиваясь в сторону. Закусила дрожащую губу и вдруг сорвалась с места, к нему в объятия бросилась. К совершенно чужому и единственному родному одновременно.