Речь его была медленной и несвязной. Особенно он любил повторять, что он «ещё не», «айнс-айнс, цвай-цвай»[1] и что-то про «фрау»[2], которую он желает видеть.
– Господин Майер? Господин Майер!
– А? Да?
– О какой женщине речь?
– Женщина… она… да… увидеть… Когда я смогу её увидеть?
– К сожалению, я не знаю, кого Вы имеете в виду. Это Ваша жена?
– Да…
– Или дочь?
– Да…
– Как её зовут?
– Не знаю… Айнс-айнс, цвай-цвай…
– Господин Майер?
– А? Да?
– Подождите минутку, я сейчас вернусь.
Я зашёл в бюро, взял чистый лист и простой карандаш и вернулся к пациенту.
– Господин Майер, к сожалению, мы не можем сейчас покинуть больницу, чтобы встретиться с той женщиной. Но если Вы так хотите её видеть, я попробую Вам помочь.
– Да…
– Хорошо. Скажите, какие у неё волосы? Короткие или длинные?
– Длинные… Но не слишком.
Я рисую голову женщины с волосами примерно до середины лопаток.
– Такие?
– Да… Такие…
– А глаза? Большие? Или не слишком?
– Не слишком…
Рисую глаза, аккуратный нос и улыбку.
– Видите? Она улыбается. Она тоже рада Вас видеть.
– Да…
– Что на ней надето? Платье? Или футболка?
– Платье… Да, вот так…
Одеваю женщину на рисунке в платье чуть ниже колен.
– А цветы? Она любит цветы?
– Цветы… да… да, она любит…
В руках у женщины появился букет тюльпанов.
– Как же её зовут?
– Зовут… Не знаю…
– Может быть, это фрау Майер?
– Да, да…
Подписываю на рисунке: «фрау Майер».
– Ну вот, готово! Похоже? Так она выглядит?
– Да, так… Спасибо большое… Вот так…
Мужчина рассеянно смотрел на схематично нарисованную женщину. Затем взгляд его устремился в окно, за которым кружились огромные снежные хлопья, поблёскивая и переливаясь на солнце. Он что-то тихонько и бессвязно пробормотал, затем закрыл глаза и провалился в полуденную дремоту.
– О, а я знаю немного русский! – довольно улыбается мне наш новый пациент, г-н Андреас Шнайдер. Он приподнимается на постели, прищуривает глаза и бодро изрекает по-русски:
– Добруий дьен! Как ваши дьела?
Шнайдер чеканит слова с так любимым мною строгим немецким акцентом. Я вспоминаю, как впервые услышал его от своих товарищей из Дрездена, а затем – из уст худощавого сотрудника, принимающего мои документы в консульстве. Он долго буравил меня своими холодными голубыми глазами, глядя поверх сдвинутых на кончик носа очков, и я уже совсем было съёжился под его суровым взглядом. Внезапно лучистые морщинки разбежались в уголках его глаз, он дружелюбно улыбнулся и что-то пошутил. Я тогда его не очень-то понял, но взгляд его показался мне вдруг совсем не холодным, а напротив, живым и весёлым. Эх, старая добрая осень 2018-го!..