– Но как же нам быть, Маттис? Нам придётся возвращаться к остальным, нас могут не пустить в убежище без оплаты.
– Кто сказал, что оплаты не будет? Мы постараемся найти хотя бы горсть ирония, ведь он попадается в древних городах, его находят среди руин, в песке. Неужели в этом месте, где его целые реки, не завалялось каких-то несколько шариков? Осталось совсем немного пройти до конца, мы сделаем это даже в темноте, а там посмотрим, что делать дальше. Может быть, нам уже никогда отсюда не выбраться.
Повороты встречались всё чаще. Маттис боялся, что очередной тоннель пройдёт через середину этого лабиринта, и они войдут в противоположный тоннель. Тогда всё будет кончено, им никогда уже не уйти отсюда. Последний раз, когда им посчастливилось пить воду, пусть даже дурно пахнущую – это в первом гроте. Пустая кожаная канистра осталась у Горхэма снаружи, поэтому у путников не было возможности сделать даже малейшие запасы. Ужасный привкус во рту никуда не исчезал, а становился ещё сильнее. В виски давило, сотни молоточков били по голове. Маттис торопился изо всех сил, подтягивая за собой Эливена за верёвку. Ещё один поворот, и в дальнем конце тоннеля показался тусклый свет, еле заметный в кромешной тьме. Путь лежал именно в том направлении.
– Эливен, подними голову! Видишь, там, вдалеке? Это какой-то свет.
– Может быть, это выход? Мы спасены?
Маттис не знал ответа. Даже если в самом центре лабиринта находится выход, то это бессмысленно и странно. Если там лестница наверх, то они выйдут не иначе, как в пустыне, где их ждёт неминуемая гибель. Но и здесь, в темном лабиринте им больше делать нечего. Печаль легла непроницаемой маской на лицо Маттиса, она была невидима, только отблеск еле уловимого света чуть ярче блеснул в его глазах. Он думал о матери, что её ждёт, смерть или спасение? Если он не позаботится о ней, то вряд ли кто-то отдаст ей свой кусок мяса и пригоршню воды. Её выкинут на поверхность, и всё будет кончено.
Он вдруг вздрогнул, как будто вспомнил о чём-то, схватил рукой рубаху на груди и смял её, что есть силы.
– Эливен! Ты дорог мне, как брат. Нет, не тот брат, а настоящий, родной. Ты потерял своего отца, я видел твоё горе, оно понятно мне. Ты, наверное, последний человек, которого я вижу перед собой. Я чувствую, что жизнь моя скоро закончится, я не могу объяснить этого ощущения, но со мной такое бывает. С самого детства я обладал повышенной чувствительностью, вернее, чутьём к будущему, как и способностью запоминать всё, что вижу. Мы дошли вместе до нашей цели, пусть она и не оправдала наших надежд. Мы не сдадимся и попробуем выбраться отсюда, но я хочу попросить тебя лишь об одном.