Этот скиталец идёт, но он умирает. Сколько он уже не пил? Ранен ли он? Ясно лишь одно – солнце его доканает, так почему же не пойти ему навстречу, не взять скакуна и не погрузить бедолагу в повозку? Пенничел не мог этого сделать. Эти чувства были новыми, они нападали исподтишка, ломали его. Помочь врагу? Но он никогда этого не делал. Сотни смертей знал его клинок, но спасти врага он не посмел бы.
Когда скиталец упал прямо перед убежищем Пенничела, тот вздохнул и принял это как дань его затронутому самолюбию. Это была месть за то, что в ту ночь кучке плантаторов удалось скрыться. Теперь воин мог шевелиться, его мышцы расслабились. Его сбежавшая тогда жертва сама приползла к нему, в его силах решать, жить этому оборванцу или нет.
– Заносите его в укрытие, пусть оживёт немного. Уходить будем ночью.
Пенничел развязал мешок на голове пленника и приподнял передний край. Ни одного звука не издали плотно сжатые потрескавшиеся губы. Он помнил этот голос, что приказывал убивать в ту ночь, и его люди убивали. Хозяин этого голоса проткнул секирой Фрому, его отца. Очередь за Эливеном, ждать уже недолго. Он неохотно рассуждал, куда будет входить лезвие, много ли крови осталось в теле, будет ли он кричать или сможет вытерпеть все муки молча, стиснув губы, как сейчас. Но внезапно его мысли обрели другой оттенок. Меха кожаной канистры коснулись его губ, холодная и нежная вода просилась внутрь, и Эливен не выдержал. Он пил, пил, несколько глотков чистой воды рушили его планы забыться навсегда. Мысли понеслись чуть быстрее, Маттис, мать Маттиса, медальон, люди, великаны, синий круг, песок…
– Ну что, очнулся? Хатуэлл, поправь его мешок.
Воин слегка затянул верёвку, которая держала мешок под подбородком, показал кивком головы на ноги пленника и задал командиру немой вопрос. Тот не стал долго размышлять, лишь кивнул в ответ и лёг в дальний угол. Последние сутки он не сомкнул глаз, но теперь решил дать себе волю, закрыл глаза и мгновенно уснул.
Эливен очнулся от болезненного забытья благодаря толчку в плечо.
– Эй, просыпайся, выдвигаемся.
Встать на ноги оказалось не так просто. Опереться на руки не получилось, так как они были связаны за спиной кожаным ремнём. Попытка встать на колени привела лишь к приступам боли в ногах. Показалось странным, что он ощущал свои ступни обутыми в сандалии. Его ощущения не обманули, но вместо сандалий один из воинов команды Пенничела замотал их лоскутами, оторванными от длинных одежд, взятых в поход с избытком.