– Слышу топот копыт. Сто шестьдесят два всадника и три телеги, – изобразил жуткое напряжение на лице следопыт.
– Излишняя точность подозрительна, – погрозил пальцем наставник, в очередной раз намекая на секретность. – Первый доклад мне понравился больше, только надо сперва изображать усилие, а уж потом удивлять окружающих.
– Так нет же никого близко, – вскочил на ноги следопыт. С тихим хлопком пыль с лица и одежды слетела серым облачком, словно пыльный половик резко встряхнули.
– А увидит кто? – сурово сдвинул брови поп и перекрестился.
– Я бы вперёд заметил наблюдателя, – гордо улыбнулся хвастунишка. Живые тела имели свой спектр Силы.
– Тебе среди людей жить, а не в дикой степи. Ты должен каждый свой шаг контролировать, чтобы за обычного человека сойти.
– Так я в обществе и маскируюсь под обычного. В станице ведь никто же не знает, что я по ночам летаю.
– Никогда не показывай на людях свою бесовскую Силу, – в тысячный раз вдалбливал прописную истину в голову мальчишки старик. Трудно ему приходилось с не по человеческим меркам развитым учеником. – И всегда готовь заранее объяснение проявлению Силы.
– Я же и физическое тело тоже тренирую, – подняв рубаху, показал рельефные кубики пресса молодой атлет.
– Худощавый паренёк не может одной рукой гружёную телегу приподнять, – укорил за недавний проступок Матвей.
– Так колесо же на ступицу оси насадить нужно было. Твой же внук попросил. Не бросать же родича на дороге без помощи.
– Не только тело, но и мозги развивать надо! Применил бы рычаг. Не нашлось бы под рукой длинной дровеняки – оглоблю с телеги использовали бы.
– Так своему же помог, думал, не разболтает, – понурил голову виновник.
– Даже от своих таиться надо! В прежние века таких чудиков на кострах сжигали!
– Как мамку?
– Сестрица непутёвая сама из нашего мира ушла. А тебе определила стезю воина – свой казачий род от смерти спасать.
– Так я же и прошу на войну меня отпустить. Вон в газете написали про набор казачьего войска. И в городах молодёжь в добровольцы записывается, – с недоумением глядел на наставника парень.
– Эх, не хотел я грех на душу брать, да видно от судьбы не уйдёшь, – горестно вздохнул старик. Подъехал к воспитаннику ближе и потрепал густую чёрную шевелюру. Предчувствие скорой разлуки тисками сжало сердце. – Наверное, сейчас тебя в войско определять будем.