Начала по памяти называть отдельные фамилии этих семей и какие они вели коммерческие дела, но я как-то не заинтересовался и отмахнулся от этого. Она же настаивать не стала. Хотя, как оказалось позже всё это имело огромное значение, для понимания как наладить дело чтобы оно было не средством получения прибыли, «заколачивания бабок», как она тогда сказала, а возможностью организовать правильную жизнь в постоянном саморазвитии.
Приблизительно в тоже время я прочитал в каком-то научно – популярном журнале, что язык и племя неминуемо вымрет если количество людей уменьшится до 24 человек. Я об этом ей рассказал, она подтвердила, что о̀фе́нский язык и язык скоморохов уже практически умер, так как кроме этих стариков, почитай, никто и не говорит на них.
Баба Настя делала различные кружевные салфетки и скатёрки и ещё помню сравнивала свои кружева со знаниями, – вот, говорит, большая скатерть, – это Мазы́ки раньше, а вот ниточка – это сейчас, но на ниточку можно потом опять скатерть нарастить, только не все узоры, что на старой перейдут на новую, но новые тоже неплохие, но сильно другие, отличные от старых будут. Говорила, что года три – четыре назад, до того как мы приехали, была этнографическая экспедиция, которая искала ремёсла, и она открыла Мазы́ков, хотя они всю жизнь тут жили и кому надо, тот знал о них. Смеялась, что её тоже открыли с её кружевами и даже приглашали на какую-то выставку.
Я очень много читал, а у неё дома ничего кроме «Календаря рыболова – охотника», томика какой-то классики, «Практикума по криминалистической технике» и газет не оказалось.
– Баба Настя, а почему у тебя дома, книг интересных ни одной кроме этой,– и показываю ей календарь,– нет?
Та отвечает:
– Дак, не читаю я ничего сейчас, разве, что газету иногда. Тебе вот в деревню надо съездить, там у …(не помню имя) крутится, вроде как, Дмитрий Андреич и ещё какой-то Пётр Лукич. Почему-то целый шкаф книг стоит – один на все окрестные деревни. У него даже Аристотель и Платон есть. Слыхал про таких? Я их у него брала и читала, ещё в дореволюционном издании.
Отвечаю:
– Мол, знаю, пробовал читать.
У нас дома был и Аристотель и Платон и я, даже, попытался их было осилить. Не понравилось. И начинаю глупо посмеиваться про себя, как-же, баба Настя читала Аристотеля и Платона, да ещё и «в дореволюционном издании»…