Связь прервалась. Матвей отшвырнул рацию и ускорил шаг. До библиотеки оставалось рукой подать. Когда наконец он увидел знакомую постройку с башней, его охватили самые тревожные предчувствия. Напротив библиотеки стояла БМП, и ствол её орудия был направлен прямо на деревянную постройку.
Матвей застыл, как вкопанный, – вряд ли он смог бы что-то сделать в течение тех считанных мгновений, что оставались до катастрофы. Неожиданно орудие боевой машины разорвалось оглушительным залпом, и шаткое строение библиотеки разлетелось во все стороны вихрем огня, пепла и пылающих обломков. Десятки, сотни книг были охвачены огнём и в один миг превратились в огромный жаркий костёр.
Военный вертолёт, казалось, с триумфом проплыл над пепелищем и скрылся в полумраке за завесой стихающего дождя, дыма и мокрого пепла. Жалкие остатки армии мародёров покидали город Невидимок столь же поспешно, как его оставляли последние лучи заходящего солнца.
Матвей стоял на месте и отрешённо смотрел на пожар до тех пор, пока языки пламени не уменьшились настолько, чтобы по обгоревшим развалинам здания можно было пройти без особого риска для жизни. Затем он шагнул в самую груду почерневших обломков и, нащупав под ними массивную железную рукоять, ухватился за неё обоими руками и со всех сил потянул на себя.
Поднимая скрытый под обгоревшими досками тяжёлый люк, ведущий в подвал, Матвей почти не чувствовал боли, сжигая ладони об раскалённую рукоять. И он совсем забыл о ней, когда перед ним, словно вход в пещеру Сим-Сим, открылся проём, достаточный, чтобы сквозь него могла пройти небольшая машина.
Матвей чувствовал как никогда, что теперь он должен торопиться, потому что настало время вступить в открытый бой.
Он шагнул вглубь подвала, где было темно, как на дне колодца и, держась за стены, осторожно спустился вниз. Свет с трудом пробивался сюда, и Матвею пришлось, руководствуясь каким-то почти интуитивным чувством, словно внутри у него что-то переключилось на новый режим, на ощупь, однако, со всей уверенностью сделать то, на что его подтолкнули события этого бурного, полного опасностей дня.
Матвей прекрасно запомнил чертежи машины, о которой было упомянуто в рукописи её последнего владельца. Эта машина перешла к нему по наследству, но он ни разу в жизни не решился подойти к ней близко или хотя бы увидеть её воочию, страшась искушения её завести и тех ужасов, которые, определённо, могло за собой это повлечь. И хотя он точно не знал, так ли это, но подсознательно был убеждён в правоте собственных опасений.