– Так много у госпожи наложников? – спросил до сих пор молчавший Райм. – Тут никого нет.
– Столько, сколько ей нужно! Меня слушаться будете беспрекословно, я ничего не говорю дважды. Обращаться ко мне будете – лир Ракс.
Они зашли в просторную купальню, выложенную розовым мрамором с белыми прожилками. На небольших возвышениях стояли две глубокие ванны, уже наполненные теплой ароматной водой с пеной. Возле каждой на табуретах лежали розовые пушистые полотенца. В небольшом шкафу сбоку лежали стопки салфеток, простыней и халатов.
– Тут десять таких купален, розовая будет ваша.
– Действительно, госпожа щедра, – согласился Оэрэн, торопливо снимая накидку и грязную серую набедренную повязку. – Я в жизни не мылся в такой ванне! Это целый бассейн!
– Сейчас осмотрит лекарь, затем придут помощницы. Потом вас покормят и будете отдыхать. Да, если скажете хоть одно грубое слово прислужницам – будете стоять весь день у столба. Если тронете девушек хоть пальцем, – через минуту будете без яиц.
– Мне не привыкать стоять у столба, – буркнул Райм, погружаясь в воду. – Рабов постоянно наказывают.
– Поркой не отделаешься. Прикованного к столбу любой желающий сможет поиметь, – добавил с усмешкой лир Ракс.
Озэрен ушел с головой под воду и фыркнул, отплевываясь: – Как это!?!? Но ведь нас купила сама госпожа, для себя!
– Не много ли чести для беспородного раба? С чего ты взял, что для себя? Может, подарок для начальника стражи или управляющего? Это объяснило бы ваш жалкий вид, недостойный дома Мессерти.
– Нас бы тогда в дворцовый гарем не приводили!
– Много о себе возомнил, раб. Я вообще удивлен… ну, неважно. А после столба вы не вернетесь в гарем, будете забавой для стражников, сколько выдержите. Стражи во дворце много, к ним госпожа тоже весьма милостива, – спокойно сказал лир Ракс и покинул купальню.
Вошли две прислужницы в синих платьях, молодые и шустрые. Одна тут же схватила большую губку, намылила ее и принялась тереть Озэрена, который принялся было отбиваться, но получил звонкий шлепок по спине.
– Эй, я не трогай меня! Не хочу без яиц остаться! Я сам помоюсь! – возмутился Озэрен.
– Сиди смирно! Это вам ничего нельзя, а нам все можно, – засмеялась прислужница, продолжая ловко намыливать тело раба. Велела ему встать, намылила всего, бесстыдно залезла в самые интимные места, успевая болтать с подругой. Озэрен только встряхивал головой, уже не пытаясь уклониться от наглых прикосновений.