Закатом мой полыхает город из сонных и полевых цветов. В котёл кидаю немного соли, чтоб зелье чуть подсластить своё. Моя тоска велика, и значит, что твоё сердце – надёжный щит. И я гадаю, мой милый мальчик, и выпадает мне – приручи.
Пусть трын-трава опалит немного, а одолень – разобьёт заслон. Твой локон, память о ней, дорога; перо и запах далёких гор; чуть-чуть песка из страны Забвенья, чуть-чуть пыльцы неумелых фей – и вот дымком ароматным веет. Ну что ж, мой рыцарь, давай смелей.
Ты не смотри, что мои колени да все в царапинах, синяках; я не простушка, умею петь и тебя выгадывать на часах. Ты не смотри, что с травою косы, а ноги грязные и босы. Зато, когда наступает осень, я сразу знаю, о чём просить.
Пусть моя кожа не белый камень и не чистейшее молоко, а мои кудри – ярчайший пламень, что своим светом сожжёт легко. Пусть не тонка я девичьим станом, зато для волка – сестры родней. И для тебя всех дороже стану. Мне суждено было быть твоей.
Считай овраги, кидай по крошке, найти пытаясь обратный путь. Никто, хороший мой, не поможет. Забудь о доме своём, забудь.
Моей травой прорастают тропы. Ты выпил зелье, теперь ты мой. Я отпускаю тебя, но только, ты сам не хочешь идти домой.
Целуй сильнее, взлетай с обрыва, касайся сердца своим крылом…
Герой мой, видишь, я победила,
Ведь ведьмы вечно берут своё.
На листьях я вышиваю имя,
И после – снова варю вино.
Я дарю тебе силу семи ветров,
Я люблю тебя нежностью лебедей,
И кольцо надежды, подставь ладонь,
Отдаю тебе.
Я шепчу дыханием темноты,
Я пою колыбельные ковылём.
Мой сердце – отблеск стальной луны
– всё твоё.
Бубенцы звенели, и листопад
Разжигал костры, и дрожал огонь.
Тебе каждый живой и пропащий рад.
Я с тобой.
Ты – глоток божьей святой воды,
Я – невеста ветра и дочь полей.
Я дарю тебе силу, и сам реши,
Что делать с ней.
Я дарю тебе нежность и тишину,
Ты свою скорей подставляй ладонь,
И я стаю в небо к тебе пущу.
Я с тобой.
Я раскрытая книга в каплях церковного воска,
На страницах моих откровения павших народов,
И погибших на бранном поле героев войска,
И вдовы молодой, что умерла при родах.
Я – церквушки окно в потерянном сельском мире,
Мне открыты тайны, и ставни мои – открыты.
Я видала, как ты крестил своего сына,
Я видала, как пал он в самом разгаре битвы.
Я алтарь, и иконы, и крест над его могилой.